Кладбище домашних животных

– Не надо больше кричать, Элли, – сказал он. – Не будешь же ты теперь все время плакать.

Будет.., по крайней мере, еще минут пятнадцать. Еще до того, как она перестала плакать, ее потянуло в сон. Может, она уже уснула к тому времени, как часы внизу пробили десять.

«Храни его живым, Элли, если ты так хочешь, – подумал Луис и поцеловал дочь. – Такое отступление – нездоровое явление, черт возьми, но я так поступил, потому что знаю.., придет день, может, даже в эту пятницу, когда ты забудешь взять с собой фотографию, и я увижу ее лежащей на постели в пустой комнате, когда ты поедешь покататься на велосипеде по дорожке или когда ты отправишься на прогулку в лес или в гости к МакГовин. Тогда Гаджа с тобой не будет, вот тогда он и исчезнет.., вот где выход для маленьких девочек. Тогда смерть Гаджа станет тем, что случилось в 1984 году. Прошлым».

Покинув комнату дочери, Луис мгновение постоял, подумывая (не серьезно, конечно) о том, чтоб пойти лечь спать.

Он-то знал, что на самом деле нужно ему, и собирался заняться этим…

* * *

Луис Алберт Крид сидел и меланхолично напивался. Внизу в подвале стояло пять упаковок светлого пива «Считз». Луис всегда пил пиво. Джад пил пиво. Стив Мастертон пил его. Мисси Дандридж могла при случае выпить бутылку или две, пока смотрела за детьми («ребенком», – напомнил сам себе Луис, направившись вниз в подвал). Даже миссис Чарлтон, когда заходила к ним, не брезговала ни пивом (если, конечно, это было светлое пиво), ни вином. Однажды, в конце зимы, Чарлтон купила десять коробок светлого пива «Считз» на распродаже пивоваров «А В». «Останавливаюсь у вас каждый раз, когда еду к Джулио в Оррингтон, – сказала она, – и вы всегда успокаиваете меня бутылочкой „Роберта Паркера“… Но ведь любое пиво в холодильнике – хорошее пиво после долгой поездки, так? Так выпьем светлого и подумаем о деньгах, которые вы сэкономили». Конец зимы. Тогда все было в порядке. Тогда все было в порядке. Хорошо.., как быстро и легко все делится на плохое и хорошее.

Луис принес упаковку пива и высыпал банки в холодильник.

Потом взял одну, прикрыл дверцу холодильника и открыл пиво. Медленно, заискивая, появился Черч, но, когда хлопнула дверца холодильника, метнулся в сторону и вопросительно уставился на Луиса. Кот не спешил подходить ближе; слишком часто получал от Луиса болезненные пинки.

– Для тебя ничего нет, – сказал Луис коту. – Все, что ты должен был перевести на говно сегодня, ты уже получил. Если хочешь чего-нибудь еще, иди и убей птицу.

Черч спокойно стоял, глядя на Луиса. Выдув полбутылки пива, Луис почувствовал, что голова его почти вернулась на свое место.

– Значит, ты не хочешь есть? – спросил он. – Лень убить кого-нибудь на ужин?

Черч не спеша отправился в гостиную, поняв, что ему ничего съестного не перепадет. Через мгновение Луис последовал за котом.

Луис снова подумал:

«Хей-хо! То ли еще будет».

В гостиной Луис сел на стул и снова посмотрел на Черча. Кот развалился на паласе возле телевизора, осторожно наблюдая за Луисом, готовый вскочить и убежать, если Луис, неожиданно разозлившись, решит пнуть его.

Пока же Луис всего лишь игрался полупустой банкой пива.

– За Гаджа, – сказал он. – За моего сына, который мог стать артистом, олимпийским чемпионом по плаванью или е…м в рот Президентом Соединенных Штатов – Говнатов… Что ты там бормочешь, дырка в жопе?

Черч посмотрел на Луиса тусклыми, полными удивления глазами.

Луис выпил остатки пива одним быстрым глотком. Пиво проскользнуло в желудок, и тогда Луис отправился за следующей банкой.

Когда он прикончил третью банку, впервые за день, он почувствовал, что наконец-то успокаивается. Добравшись до шестой, Луис решил, что сумеет на час или два уснуть. Возвращаясь к холодильнику за восьмой или девятой (он на самом деле сбился со счета и ходил туда-сюда шатаясь), он увидел Черча; кот дремал – или притворялся, что дремлет на коврике. Зародившаяся у Луиса мысль была простой. Непонятно, почему она не появилась раньше. Видно, она просто ждала своего времени.

«Когда ты пойдешь и сделаешь это? Когда ты пойдешь и похоронишь Гаджа на второй половине Кладбища Домашних Любимцев?»

А потом:

«Да воскреснет брат твой!»

Дрожащий сонный голос Элли:

«В Воскресной Школе учитель рассказывал… „Восстань!“ Еще учитель говорил, что любой восстанет из могилы».