Кладбище домашних животных

С того момента, как он начал собирать камни, он помнил очень мало. Очевидно, спустившись вниз по ступенькам, он перешел болото… И все же, где он? Оглядевшись, Луис увидел, узнал высокие сосны, которые росли рядом с буреломом. Значит, он перешел через Маленькое Болото Бога, даже не понимая, что делает. Луис был в этом уверен. На все сто.

«Но я еще достаточно далеко от дома. Может, мне стоит поспать тут?»

Но эта мысль оказалась такой фальшивой, что Луис заставил себя встать на ноги и отправиться дальше. Ведь если он останется здесь, та тварь с раздвоенным языком может найти его… тварь, которая прячется на болоте, а может, и в лесу… может, даже сейчас она следит за ним.

Луис поднес руки к лицу. Увидел кровь. Удивился… Потом высморкался.

– Где же я так руки разодрал? – хрипло прошептал он и стал озираться, а потом заметил кирку с лопатой…

Через десять минут впереди показался бурелом. Луис перелез через него, спотыкаясь, но так и не упав. Когда он посмотрел себе под ноги, ветвь тут же затрещала («не смотри вниз», – так говорил Джад). Задрожала соседняя ветвь. Луис упал в грязь, рядом с могилами Кладбища Домашних Любимцев. Ударил порыв ветра.

«Будь я проклят, если это не третье кладбище, на котором я валяюсь за одну ночь… и будь я проклят, если я не наелся этим…»

Луис снова нащупал кирку и лопату, подобрал их. На мгновение он оглянулся, разглядывая все, что можно увидеть при свете звезд. Рядом с ним была могила Смаки. «Он был послушным», – с трудом вспомнил Луис. А вот «Трикси, убитый на шоссе». Ветер стал сильнее, и Луис слышал слабые «тинк-тинк-тинк» кусочков металла. Может, это были банки «Дел Монте», трудолюбиво разрезанные теми, чьи Домашние Любимцы ныне покоились здесь; жестяные пластинки, прибитые к длинным палкам… и тут страх снова вернулся к Луису. Луис чувствовал, как некое тошнотворное настроение овладевает им. Оно постепенно усиливалось и усиливалось, превратившись, наконец, в спазмы желудка. Луиса вырвало. Эти «тинк-тинк-тинк», доносящиеся из темноты, звали его домой.

Луис пересек Хладбище Домашних Любимцев, оставив позади могилку «Марты, нашей любимицы-крольчихи, умершей 1 марта 1965 года» и могильный холмик Генерала Паттона. Он перешагнул неровный кусок доски, которая отмечала конец кладбища – «Полинезия». Металл стал звенеть громче, и Луис остановился. Здесь, к краю тонкой доски, надгробием врытой в землю, был прибит жестяной прямоугольник. Луис прочитал: «Ринго – наш хомяк. 1964 – 1965 годы». Он и издавал тот самый, звенящий на все Хладбище металлический звук. Луис с остервенением отодрал кусок жести от палки-надгробия… и тут волосы у него встали дыбом.

Позади бурелома что-то двигалось. Что-то было там!

То, что услышал Луис – какие-то потаенные звуки… как потрескивание хвойных иголок. Вот сухо треснула ветка, зашуршала трава. Ветер, завывающий в вышине, почти заглушал эти звуки.

– Гадж? – хрипло позвал Луис.

Он сам отлично понимал, что делает… стоит в темноте и зовет своего мертвого сына. От осознания того, что происходит, у Луиса по спине поползли мурашки. Волосы его встали дыбом. Потом он сильно задрожал от беспомощности, объятый тошнотворным, убийственным страхом.

– Гадж?

Звуки стихли.

«Нет, конечно. Если бы Гадж появился сейчас, все получилось бы чересчур легко. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, что это не он. Это не Гадж. Это… кто-то другой».

Неожиданно, так показалось Луису, он словно бы услышал голос Элли. Он вспомнил, как дочь как-то сказала ему: «И воскликнул во весь голос: „Лазарь, выйди оттуда!..“ Потому что если бы Господь не назвал его имени, то все мертвецы из могил поднялись бы…»

С другой стороны бурелома снова послышались звуки. Слышал ли Луис что– то на самом деле… или ему только казалось?.. Все заглушал ветер. А по ту сторону бурелома, повинуясь каким-то своим, древним инстинктам, бродила ужасная тварь. Лихорадочно возбужденный мозг Луиса нарисовал ужасную, тошнотворную картину: огромная моль – гигантская летучая мышь, скорее бегущая по земле, чем летящая по небу…

Луис пересек кладбище, больше поворачиваясь к бурелому, выглядевшему призрачным образованием, иссеченным шрамами темноты… Луис отправился назад по тропинке, потом он заторопился и, наверное, четверть мили бежал, до того места, где тропинка вынырнула из леса на поле за домом. Дальше бежать у него не было сил.

* * *

Равнодушно швырнув кирку и лопату в гараж, Луис замер на мгновение у в езда на асфальтовую дорожку, посмотрел назад на дорожку, которой он пришел, а потом заглянул в гараж. Было уже четыре пятнадцать, и Луис был уверен: скоро заря. Но пока тут, в Ладлоу, царствовала ночь. Ветер стал сильнее.