Кладбище домашних животных

«Да, – подумал Луис. – Все дело именно в этом. Наконец это всплыло на поверхность впервые за время их супружеской жизни».

– Ты не рассказывала о ней, – сказал Луис. Речел улыбнулась и прикоснулась к нему.

– Ты, Луис, такой хороший… Я никогда никому не рассказывала о ней. И я пыталась никогда о ней не думать.

– Всегда предполагал, что на это у тебя есть свои причины.

– Да.

Речел замолчала, задумавшись.

– Я знаю, она умерла.., менингит спинного мозга…

– Менингит спинного мозга, – повторила Речел. – Нигде в доме даже не осталось ее фотографии.

– Есть фотография маленькой девочки в альбоме твоего отца.

– В его кабинете! Да. Я о ней забыла. И моя мать, думаю, носит одну фотографию в бумажнике. Зельда была на два года старше меня. Она заболела.., и лежала в дальней спальне.., она лежала в дальней спальне, словно наша нечестивая тайна!

Неожиданно Речел откинулась на подушки, затряслась в рыданиях. Луис решил, что это начало истерики и встревожился. Он потянулся к жене, взял ее за плечо, но Речел отодвинулась от него. Луис успел только ухватить кончиками пальцев ночную рубашку жены.

– Речел.., крошка.., я не…

– Не говори ничего, – сказала она. – Не утешай меня, Луис. У меня только один раз хватит сил рассказать об этом. Наверное, после я не смогу заснуть.

– Это ужасно? – спросил он, уже зная ответ. Слова Речел объясняли очень многое, даже те вещи, которые никогда не связывались раньше со Смертью, по крайней мере, для Луиса. Речел никогда не ездила с Луисом на похороны.., даже на похороны Эла Лока, его приятеля-студента, который погиб, врезавшись на мотоцикле в городской автобус. Эл был постоянным гостем в их квартире, и Речел он нравился. Но на его похороны она не пошла.

«В тот день ее вырвало, – неожиданно вспомнил Луис. – У нее начинался грипп.., или что-то в таком роде. Выглядело серьезно. Но на следующий день с ней было все в порядке… После.., похорон с ней снова стало все в порядке», – поправил он сам себя. Вспоминая, он подумал, что ее тошнота может быть чистой психосоматической реакцией.

– Все правильно, это ужасно. Хуже, чем ты можешь себе представить, Луис. Мы день ото дня видели, как прогрессирует ее болезнь, и сделать ничего не могли. Ее мучила постоянная боль. Казалось, ее тело ссохлось.., съежилось.., ее плечи сгорбились, а лицо осунулось, словно превратилось в маску. Руки – словно птичьи лапки. Иногда я кормила ее. Я ненавидела ее, но делала это и никогда не говорила: «фу!» Когда ее боли становились совсем невыносимыми, родители давали ей кучу лекарств – сперва слабые, а потом те, которые могли превратить ее в наркоманку, если бы она выжила. Но, конечно, все знали: она уже никогда не вернется к нормальной жизни. Я считала, что она.., наша тайна от всех. Потому что мы.., хотели ее смерти, Луис, мы желали ее смерти, и нельзя было сделать так, чтоб она больше не чувствовала боли. Она выглядела таким чудовищем.., и постепенно она становилась все ужаснее и ужаснее…

Речел закрыла лицо руками.

Луис нежно коснулся ее.

– Речел, тут нет ничего ужасного.

– Есть! – закричала она. – Есть!

– Похоже, произошло то, что и должно было случиться. Жертва долгой болезни часто становится требовательным, неприятным чудовищем, – заметил Луис. – Идея святости, долго-страдания – романтическая фантазия. Время первым неожиданно делает отметку на привязанном к кровати пациенте. Он или она начинает мучиться, изнемогать. Окружающие не могут ничего противопоставить этому. Нельзя помочь людям, оказавшимся в такой ситуации.

Речел смотрела на Луиса, удивляясь.., почти с надеждой. Потом недоверие появилось у нее на лице.

– Ты серьезно?

Луис сумрачно улыбнулся.

– Хочешь, чтобы я показал тебе это в книге? Как насчет лежачих больных, которые кончают жизнь самоубийством? Хочешь почитать об этом? В семьях, где есть такие пациенты, нанимают сиделок, но количество самоубийств возрастает, когда до критической развязки остается где-то полгода.

– Самоубийство!

– Они глотают таблетки или вешаются, выбивают себе мозги из пистолета. Их ненависть.., их слабость.., их отвращение…их печаль, – Луис вздрогнул и осторожно соединил сжатые кулаки. – Оставшиеся в живых чувствуют себя так, словно это они совершили убийство. Так развлекаются эти «больные».

Безумное, болезненное облегчение появилось на лице Речел.