100 великих географических открытий

В начале июля 1699 года Атласов вышел в путь, с ним — только 15 казаков и два юкагира да собранный ясак — 330 соболей и 190 красных лисиц.

Он снова в долине реки Камчатки, густо населенной тогда — не меньше 25 тысяч человек в ней жило. И на сей раз Атласов заметил вулканы, очевидно, ранее закрытые туманом: «…есть гора, подобна хлебному скирду, велика и высока гораздо; из нее днем идет дым, а ночью — искры и зарево…»

Весной 1700 года, через пять лет, вернулся Атласов в Якутск. С отчетом же о своих скитаниях он поехал в Москву. Проезжая через Тобольск, рассказал он обо воем виденном тамошнему географу и чертежнику карт Семену Ремезову, который начертил с его слов карту Камчатки. В Москве доклад Атласова был всеобъемлющ: в нем содержались сведения о горах, реках, берегах Камчатки, ее зверях и красной рыбе, о жителях полуострова — камчадалах и айнах. Сообщил он и о Курильских островах, о Японии и даже о «Большой Земле» (так Атласов называл Америку). По мнению академика Л.С. Берга, «ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII веков… не дает таких содержательных отчетов». Высоко оценил его сведения и Петр I.

Выслушав его «скаски», Владимира Атласова повысили в должности и отправили снова на Камчатку казачьим головой. Как только прибыл он в 1707 году в Анадырский острог, преодолев за полгода просторы Сибири, сразу же пришлось подавлять бунт казаков. Восставшие его арестовали, но он сумел убежать из-под стражи. Знакомым путем ушел он на Камчатку. Два года он провел там, сражаясь с непокорными камчадалами, но взбунтовавшиеся казаки его все же до него добрались. Последние дни Атласова описал Пушкин, собиравшийся в последний год жизни писать повесть из камчатской жизни: «Не доехав полверсты, отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить его, когда станет читать… Но они застали его спящим и зарезали».

Существует версия, что раньше русских на Камчатку попали японцы. В 1698 году Атласов отбил у камчадалов плененного ими японца из города Осака по имени Денбей. Он был выброшен на камчатский берег после кораблекрушения. Могло и раньше подобное случиться, но об этом ничего не известно. Атласов отправил его в Москву. Там первого японца в России представили царю Петру Великому, который поручил обучать японскому языку детей боярских на случай, если придется ехать в далекую страну торговать. И некоторые из них, действительно, были переводчиками при первой встрече русских с японцами во время плавания М. Шпанберга. И в этом тоже заслуга Атласова, проявившего интерес к плененному иноземцу. А интерес «камчатского Ермака» к природе Камчатки сделал его предшественником первого исследователя полуострова Степана Петровича Кра-шенинникова.

Человек, который продолжил начатое Атласовым познание Камчатки, родился как раз в год его гибели. Был он одногодок Ломоносова и вместе с ним учился в Славяно-греко-латинской академии в Москве, только поступил в нее на семь лет раньше «архангельского мужика». Всего 26 лет прошло после гибели «камчатского Ермака» Владимира Атласова и появился на Камчатке ее истинный первый исследователь — Степан Петрович Крашенинников. Ему суждено было завершить открытие в целом крупнейшего полуострова Восточной Азии, хотя, конечно, исследования природы Камчатки продолжались и в последующем.

Степан Крашенинников был включен в состав Второй Камчатской экспедиции В. Беринга как студент при академиках Г.Ф. Миллере и И.Г. Гмелине. Больше трех с половиной лет ехали они через Сибирь. Для Краше-нинникова это была очень хорошая школа. Он работал все эти годы и превратился из ученика в самостоятельного ученого.

И вот, наконец, на стареньком паруснике «Фортуна» в октябре 1737 года Крашенинников приближается к Камчатке. В пути судно сильно потрепал шторм, открылась течь, и капитан распорядился выбросить за борт все лишнее, в том числе оборудование и личные вещи студента Крашенинникова. При попытке стать на якорь на реке Большой, корабль выбросило волной на песчаную косу, где людям пришлось неделю находиться в ожидании помощи.

Первым делом Крашенинников организовал метеорологические наблюдения в Большерецке, первые на Камчатке, которые велись обученными помощниками из местного населения и в его отсутствие. Сам он в январе 1738 года с собачьей упряжкой отправился в первый маршрут — на горячие ключи, а от них — к Авачинской сопке, о которой написал, что она «курится беспрестанно». Он описал Ключевскую сопку, поднявшуюся на 4750 м над уровнем моря. Всего за несколько дней до его прибытия прошло извержение вулкана, и Крашенинников подробно рассказал о нем со слов очевидцев: «Вся гора казалась раскаленным камнем. Пламя, которое внутри ее сквозь расщелины было видимо, устремлялось иногда вниз, как огненные реки, с ужасным шумом…»