Обманутая

Мадди отодвинула кресло от стола и встала.

– Ты права. Сейчас не время обсуждать это. Ты слишком расстроена. И в основном говоришь глупости.

– Вот видишь? – воскликнула Лаура. – В этом вся ты. Тебе не нравится то, что я говорю, и ты отметаешь это.

Мадди посмотрела на Лауру сверху вниз:

– Ты говоришь глупости, Лаура. Я не диктатор. Ты хотела уйти из колледжа, и ушла. Ты хотела выйти замуж за Джеффри Фрая, и вышла за него. Ты хотела продавать сырные пироги, и стала продавать сырные пироги. Я позволяю тебе жить самостоятельно и совершать свои собственные ошибки.

Лаура опустила голову, признавая свое поражение. Она была не в состоянии одержать победу, просто не в состоянии. Когда она собралась с силами и подняла голову, голос ее звучал устало.

– А сейчас? Какую ошибку я совершаю сейчас? Настаиваю на невиновности собственного мужа, пока не доказана его вина? Пытаюсь сохранить семью? Продолжаю заниматься рестораном?

– Ошибка, которую ты сейчас совершаешь, – проговорила Мадди, – заключается в отчуждении от меня. Я не собираюсь выслушивать твои упреки. Я не нуждаюсь в них на настоящем этапе своей жизни.

– Конечно, я догадываюсь, – грустно улыбнулась Лаура. – Не очень-то приятно, когда тебя упрекают, да, мама?

– Я позвоню тебе позже, Лаура. – Мадди взяла пальто. – Надеюсь, ты будешь в более мирном настроении. – И, высоко подняв голову, она удалилась, оставив Лауру в одиночестве.

9

Тэк не удивился, когда днем во вторник в полицейском участке появилась Дафна Филлипс. Он догадывался, что она должна быть более чем раздражена статьей в «Сан». Поэтому, увидев ее в дверях предоставленного ему кабинета, он откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и стал ждать, что она предпримет.

– Я бы хотела поговорить с вами, мистер Джонс, – промолвила Дафна. Одной рукой она держалась за дверной косяк, другая с удивительным изяществом покоилась на ремне сумки, перекинутой через плечо.

– Конечно, – Тэк указал головой на кресло. – Заходите.

Она вошла в кабинет, но, вместо того чтобы сесть, двинулась к столу, за которым он работал.

– Нас отнюдь не обрадовала статья в «Сан», – пристально глядя на Тэка, произнесла Дафна.

– Конечно. Я и не думал, что она вас обрадует.

– Вы нанесли моему клиенту бесчестный удар.

– Вы представляете мистера Фрая?

– Я буду его представлять, если вы его найдете. А пока я представляю его жену, интересы которой безусловно ущемляются подобными дезинформирующими статьями.

– Дезинформирующими? – Тэк бросил взгляд на газету, лежавшую на краю его стола. – Я считал ее достаточно объективной.

– Возможно, все по отдельности и соответствует действительности, но способ изложения предполагает, что Джеффри Фрай уже осужден и приговорен.

– Я не могу нести ответственность за то, как пресса подает факты, – пожал плечами Тэк. – Вам лучше обсудить это непосредственно с газетчиками.

– Уже обсудила. Я только что была у Даггана О’Нила. Он отказывается опубликовать какое-либо опровержение.

– Ну так подайте на него в суд.

– Он – марионетка Гарри Холмса, а Гарри Холмс влиятельный человек в здешних краях. Бессмысленно выступать против влиятельного человека без веских доказательств. У меня нет улик для возбуждения дела за клевету, и вы это знаете.

Тэк это знал, но его изумило, с какой легкостью она сама это признала. Она просто повергла его ниц – классно. Одета она тоже была классно: шерстяной костюм со свободным жакетом и коротком юбкой и шелковая блузка, явно от «Сакса» или «Наймана Маркуса». Классными были и ее духи, аромат которых долетал до Тэка сладкими волнами. И вела она себя классно. И голос у нее был уверенный, но приятный. Она ничем не напоминала старую каргу, над которой он мог бы поиздеваться. Он чувствовал, что ее спокойствие и невозмутимость являются врожденными качествами.

Он решил, что в следующей жизни он тоже будет красивым парнем с врожденной невозмутимостью. Однако в этой жизни ему оставалось только развести руками.

– Так чего же вы хотите от меня?

– Некоторой сдержанности. Возможно, нет ничего противозаконного в ваших утверждениях, что Джеффри покинул город, чтобы не быть пойманным, или что в деле замешаны сотни тысяч долларов, собранных за десятилетие, но подобные заявления разжигают страсти. Слухи распространяются как лесной пожар, и неважно, что федеральный суд находится в Спрингфилде, такие статьи, как появившаяся сегодня, могут создать предвзятое мнение у присяжных, если дело когда-нибудь дойдет до суда. Не говоря уже о том, как такого рода известность повлияет на семью Фрая, – добавила она, казалось, потеряв на мгновение невозмутимость. – После разговора с Лаурой Фрай вы должны понимать, что она пребывает в полном неведении относительно местонахождения своего мужа, а также недоумевает по поводу предъявленных ему обвинений. Это женщина, которая до последней недели была уверена в том, что у нее идеальная жизнь. Одного исчезновения Джеффри было достаточно, чтобы перевернуть для нее все вверх дном. Последние события в десятикратном размере увеличивают ее боль и смятение. И это только то, что касается Лауры. Но у Фрая есть шестнадцатилетняя дочь, которая учится здесь в школе. Вы представляете, как это ей трудно? Вы знаете, какими жестокими могут быть дети? Сегодня Лаура оставила ее дома, но она не может оставлять ее дома каждый день. Сын Лауры Скотт учится в колледже в другом штате, но он скоро приедет на каникулы. Вообразите, какими будут каникулы у этих детей.