100 великих писателей

Здесь приводится перевод Дмитрия Мережковского, который довольно редко публиковался. А вообще это стихотворение переводили Валерий Брюсов, и Константин Бальмонт, и Василий Федоров, и Михаил Зенкевич, С. Андреевский, Л. Пальмин, В. Жаботинский, В. Бетаки, М. Донской…

Ворон

• Погруженный в скорбь немую и усталый, в ночь глухую,
• Раз, когда поник в дремоте я над книгой одного
• Из забытых миром знаний, книгой полной обаяний, —
• Стук донесся, стук нежданный в двери дома моего:
• «Это путник постучался в двери дома моего,
• Только путник — больше ничего».

• В декабре — я помню — было это полночью унылой.
• В очаге под пеплом угли разгорались иногда.
• Груды книг не утоляли ни на миг моей печали —
• Об утраченной Леноре, той, чье имя навсегда —
• В сонме ангелов — Ленора, той, чье имя навсегда
• В этом мире стерлось — без следа.

• От дыханья ночи бурной занавески шелк пурпурный
• Шелестел, и непонятный страх рождался от всего.
• Думал, сердце успокою, все еще твердил порою:
• «Это гость стучится робко в двери дома моего,
• Запоздалый гость стучится в двери дома моего,
• Только гость — и больше ничего!»

• И когда преодолело сердце страх, я молвил смело:
• «Вы простите мне, обидеть не хотел я никого;
• Я на миг уснул тревожно: слишком тихо, осторожно, —
• Слишком тихо вы стучались в двери дома моего…»
• И открыл тогда я настежь двери дома моего —
• Мрак ночной, — и больше ничего.

• Все, что дух мой волновало, все, что снилось и смущало,
• До сих пор не посещало в этом мире никого.
• И ни голоса, ни знака — из таинственного мрака…
• Вдруг «Ленора!» прозвучало близ жилища моего…
• Сам шепнул я это имя, и проснулось от него
• Только эхо — больше ничего.

• Но душа моя горела, притворил я дверь несмело.
• Стук опять раздался громче; я подумал: «Ничего,
• Это стук в окне случайный, никакой здесь нету тайны:
• Посмотрю и успокою трепет сердца моего,
• Успокою на мгновенье трепет сердца моего
• Это ветер, — больше ничего».

• Я открыл окно, и странный гость полночный, гость нежданный,
• Ворон царственный влетает; я привета от него
• Не дождался. Но отважно, — как хозяин, гордо, важно
• Полетел он прямо к двери, к двери дома моего,
• И вспорхнул на бюст Паллады, сел так тихо на него,
• Тихо сел, — и больше ничего.

• Как ни грустно, как ни больно, — улыбнулся я невольно
• И сказал: «Твое коварство победим мы без труда,
• Но тебя, мой гость зловещий, Ворон древний, Ворон вещий,
• К нам с пределов вечной Ночи прилетающий сюда,
• Как зовут в стране, откуда прилетаешь ты сюда?»
• И ответил Ворон: «Никогда».

• Говорит так ясно птица, не могу я надивиться.
• Но казалось, что надежда ей навек была чужда.
• Тот не жди себе отрады, в чьем дому на бюст Паллады
• Сядет Ворон над дверями; от несчастья никуда, —
• Тот, кто Ворона увидел, — не спасется никуда,
• Ворона, чье имя: «Никогда».

• Говорил он это слово так печально, так сурово,
• Что, казалось, в нем всю душу изливал; и вот, когда
• Недвижим на изваяньи он сидел в немом молчаньи,
• Я шепнул: «Как счастье, дружба улетели навсегда,
• Улетит и эта птица завтра утром навсегда».
• И ответил Ворон: «Никогда».

• И сказал я, вздрогнув снова: «Верно молвить это слово
• Научил его хозяин в дни тяжелые, когда
• Он преследуем был Роком, и в несчастьи одиноком,
• Вместо песни лебединой, в эти долгие года
• Для него был стон единый в эти грустные года —
• Никогда, — уж больше никогда!»

• Так я думал и невольно улыбнулся, как ни больно.
• Повернул тихонько кресло к бюсту бледному, туда,
• Где был Ворон, погрузился в бархат кресел и забылся…
• «Страшный Ворон, мой ужасный гость», — подумал я тогда, —
• Страшный, древний Ворон, горе возвещающий всегда,
• Что же значит крик твой: «Никогда»?

• Угадать стараюсь тщетно; смотрит Ворон безответно.
• Свой горящий взор мне в сердце заронил он навсегда.
• И в раздумьи над загадкой, я поник в дремоте сладкой
• Головой на бархат, лампой озаренный. Никогда
• На лиловый бархат кресел, как в счастливые года,
• Ей уж не склоняться — никогда!

• И казалось мне: струило дым незримое кадило,
• Прилетели Серафимы, шелестели иногда
• Их шаги, как дуновенье: «Это Бог мне шлет забвенье!
• Пей же сладкое забвенье, пей, чтоб в сердце навсегда
• Об утраченной Леноре стерлась память — навсегда!..»
• И сказал мне Ворон: «Никогда».

• «Я молю, пророк зловещий, птица ты иль демон вещий,
• Злой ли Дух тебя из Ночи, или вихрь занес сюда
• Из пустыни мертвой, вечной, безнадежной, бесконечной, —
• Будет ли, молю, скажи мне, будет ли хоть там, куда
• Снизойдем мы после смерти, — сердцу отдых навсегда?»
• И ответил Ворон: «Никогда».

• «Я молю, пророк зловещий, птица ты иль демон вещий,
• Заклинаю небом, Богом, отвечай, в тот день, когда
• Я Эдем увижу дальной, обниму ль душой печальной
• Душу светлую Леноры, той, чье имя навсегда
• В сонме ангелов — Ленора, лучезарной навсегда?»
• И ответил Ворон: «Никогда».

• «Прочь! — воскликнул я, вставая, — демон ты иль птица злая.
• Прочь! — вернись в пределы Ночи, чтобы больше никогда
• Ни одно из перьев черных, не напомнило позорных,
• Лживых слов твоих! Оставь же бюст Паллады навсегда,
• Из души моей твой образ я исторгну навсегда!»
• И ответил Ворон: «Никогда».

• И сидит, сидит с тех пор он там, над дверью, черный Ворон
• С бюста бледного Паллады не исчезнет никуда.
• У него такие очи, как у Злого Духа ночи
• Сном объятого; и лампа тень бросает. Навсегда
• К этой тени черной птицы пригвожденный навсегда, —
• Не воспрянет дух мой — никогда!

(Перевод Дм. Мережковского)