100 великих писателей

Всю жизнь Рембо будет куда-то стремиться, что-то искать. А начиналось все это с обычных побегов из дома.

Мое бродяжество

• В карманах продранных я руки грел свои;
• Наряд мой был убог, пальто — одно названье;
• Твоим попутчиком я, Муза, был в скитанье
• И — о-ля-ля! — мечтал о сказочной любви.

• Зияли дырами протертые штаны.
• Я — мальчик с пальчик — брел, за рифмой поспешая.
• Сулила мне ночлег Медведица Большая,
• Чьи звезды ласково шептали с вышины;

• Сентябрьским вечером, присев у придорожья,
• Я слушал лепет звезд; чела касалась дрожью
• Роса, пьянящая, как старых вин букет;

• Витал я в облаках, рифмуя в исступленье,
• Как лиру, обнимал озябшие колени,
• Как струны, дергая резинки от штиблет.

(Перевод А. Ревича)

Поэтический взлет Рембо пришелся на историческую эпоху Парижской Коммуны. Он с энтузиазмом принял восстание. В письме своему любимому учителю и другу Изамбару поэт пишет: «Я погибаю, я гнию в мире пошлом, злом и сером. Что вы от меня хотите, я упорствую в своем обожании свободной свободы… Я хотел бы бежать вновь и вновь…»

Сначала он бежал из своего маленького Шарлевиля, про который говорил — «мой родной город выделяется крайним идиотизмом среди маленьких провинциальных городков». Потом он будет бежать вообще от окружающего мира и от самого себя. При этом будет стремиться к новым идеям и формам, будет искать что-то еще не уловленное никем. Так появляется стихотворение «Гласные», которое уводит творчество поэта в область импрессионизма и символизма.

Гласные

• «А» черный, белый «Е», «И» красный, «У» зеленый,
• «О» голубой — цвета причудливой загадки:
• «А» — черный полог мух, которым в полдень сладки
• Миазмы трупные и воздух воспаленный.

• Заливы млечной мглы, «Е» — белые палатки,
• Льды, белые цари, сад, небом окропленный;
• «И» — пламень пурпура, вкус яростно соленый —
• Вкус крови на губах, как после жаркой схватки.

• «У» — трепетная гладь, божественное море,
• Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре
• Алхимика, чей лоб морщины бороздят;

• «О» — резкий горний горн, сигнал миров нетленных,
• Молчанье ангелов, безмолвие вселенных;
• «О» — лучезарнейшей Омеги вечный взгляд!

(Перевод В. Микушевича)

Исследователь творчества Рембо Л. Г. Андреев пишет: «Рембо шел от самоотрицания к самоотрицанию. Его развитие сопровождалось нескрываемым, нетерпеливым желанием уничтожить, выбросить из жизни только что пройденный, только что пережитый этап. Рембо словно уничтожал за собой лестницу, по которой поднимался все выше и выше — к своему последнему поэтическому акту, к отрицанию поэзии».

Исследователи отмечают, что этапы пути Рембо-поэта измеряются несколькими стихотворениями. Иной поэт тратит годы, чтобы перейти от одного этапа в своем творчестве к другому, а у Рембо порой одно стихотворение уже этап, а другое стихотворение — следующий.

Артюр Рембо мог сказать, как и его соотечественник Флобер, «ненависть к буржуа — начало добродетели». В его стихах много критицизма, порой безжалостности, откровенности и циничности, не свойственной пятнадцати-шестнадцатилетним юношам. Например, прочтите стихотворение «Венера», Рембо написал его в пятнадцать лет, а впечатление такое, будто это написал зрелый автор «Цветов зла» Бодлер.

Редко, но все же пишет поэт чистые и возвышенные стихи об этом мире. Такое, например, стихотворение, как «Руки Жанны-Мари».

Руки Жанны-Мари

• Они, большие эти руки,
• В чью кожу въелась чернота,
• И нынче, бледные от муки,
• Твоим, Хуана, не чета.

• Не кремы и не притиранья
• Покрыли темной негой их,
• Не сладострастные купанья
• В прудах агатовых ночных.

• Они ли жаркий луч ловили
• В истоме в безмятежный час?
• Сигары скручивали или
• Сбывали жемчуг и алмаз?

• К пылающим стопам мадонны
• Они ли клали свой букет?
• От черной крови белладонны
• Мерцает в их ладонях свет.

• Охотницы ли на двукрылых
• Среди рассветно-синих трав,
• Когда нектарник приманил их?
• Смесительницы ли отрав?

• Какой, пленяя страстью адской,
• Их обволакивал угар,
• Когда мечтою азиатской
• Влекли Сион и Кенгавар?

• Нет, не на варварских базарах,
• Не за молитвою святой
• И не за стиркою загар их
• Покрыл такою смуглотой.

• Нет, это руки не служанки
• И не работницы, чей пот
• В гнилом лесу завода, жаркий,
• Хмельное солнце дегтя пьет.

• Нет, эти руки-исполины,
• Добросердечие храня,
• Бывают гибельней машины,
• Неукротимее коня!

• И, раскаляясь, как железо,
• И сотрясая мир, их плоть
• Споет стократно «Марсельезу»,
• Но не «Помилуй нас, господь!»

• Без милосердья, без потачки,
• Не пожалев ни шей, ни спин,
• Они смели бы с вас, богачки,
• Всю пудру вашу, весь кармин!

• Их ясный свет сильней религий,
• Он покоряет всех кругом,
• Их каждый палец солнцеликий
• Горит рубиновым огнем!

• Остался в их крови нестертый
• Вчерашний след рабов и слуг,
• Но целовал Повстанец гордый
• Ладони смуглых этих Рук,

• Когда любви мятежной сила
• В толпе, куда ни поглядишь,
• Их, побледневших, проносила
• На митральезах сквозь Париж!

• О Руки! Нынче на запястьях
• У вас блестит, звеня, металл.
• Мы раньше целовали всласть их —
• Теперь черед цепей настал.

• И не сдержать нам тяжкой дрожи,
• Не отвести такой удар,
• Когда сдирают вместе с кожей,
• О Руки, ваш святой загар!

(Перевод М. Яснова)