100 великих узников

Заботиться о Евдокии Федоровне стали только в царствование Екатерины I, когда были назначены постоянные денежные и хлебные оклады иеромонаху, дьячку и трем келейным старицам. Приказано было также царицу пищею довольствовать, чего когда пожелает, и для того всяких припасов покупать и пив, и полпив, и медов готовить с довольством, чтобы ни в чем ни малейшей нужды не имела. А денег держать в год по 365р., то есть по рублю в день, да сверх того на одежду и на обувь давать… в год по сто рублев.

В марте 1725 года Евдокию Федоровну перевели в Шлиссельбургскую крепость, где заточили в подземную темницу, полную крыс. Царица была больна, но ухаживала за ней одна только старушка, сама нуждавшаяся в помощи. Так держали ее два года… Во время посещения Шлиссельбурга герцогом Голштинским царицу видел камергер Берхгольц:

В 1725 году, обозревая внутреннее расположение Шлиссельбургской крепости, я приблизился к большой деревянной башне, в которой содержится Лопухина. Не знаю — с намерением или нечаянно — вышла она и прогуливалась по двору. Увидев меня, она поклонилась и громко говорила, но слов за отдаленностью нельзя было разобрать.

Одновременно с Е. Ф. Лопухиной в крепости томилась царевна Мария Алексеевна — дочь царя Алексея Михайловича, вся вина которой заключалась в том, что она состояла с царицей в переписке, когда та еще находилась в Суздальском Покровском монастыре. Ее заключили в одну из башен, в которой она и скончалась, как уверяли иностранные писатели того времени, — от голода.

Когда на русский престол вступил Петр II — сын несчастного царевича Алексея, царица с трепетом ожидала весточки от внука. Но время летело, а о ней никто не вспоминал. Нетерпение вырваться на свободу после 27-летнего заключения было у ней так велико, что она обратилась к всесильному когда-то А. Д. Меншикову — врагу своего сына и своему личному врагу — Она просила о переводе в Новодевичий монастырь в Москве, но звезда сиятельного князя тогда уже меркла. Однако наступил день, когда двери темницы растворились, на пороге появились разодетые люди. Они поклонились ей до земли и пригласили следовать за ними…

В Москву царица вернулась только 2 сентября 1727 года и остановилась в Новодевичьем монастыре в палатах близ Святых ворот, над которыми располагалась церковь Спаса Преображения. Пророчество игумена Досифея сбылось: после смерти мужа Петра I и сына Алексея она стала царицей, хотя и чисто номинальной. При ней был назначен особый штат, на содержание царицы и ее двора отпускалось 60 000 рублей в год. Но жизнь, проведенная в страшных бедствиях, утомила Евдокию Федоровну. Довольствуясь возвращенными почестями, она не вмешивалась в придворные дела и спокойно жила в Новодевичьем монастыре. При дворе почти не появлялась, только присутствовала при обручении своего внука с княгиней Е. Долгорукой да на коронации Анны Иоанновны. Тогда царица сидела в особо устроенном месте, откуда, как она и желала, посторонние не могли ее видеть. По окончании церемонии императрица подошла к ней, обняла, поцеловала и просила ее дружеского расположения: обе плакали навзрыд… После отъезда Анны Иоанновны придворные бросились к Евдокии Федоровне с поздравлениями. Она их ласково выслушала, и было видно, что царица не забыла ни аристократической вежливости, ни приемов придворной жизни… Но все пришло слишком поздно: молодость утрачена, жизнь разбита, и в 1731 году царица Евдокия Федоровна умерла в Новодевичьем монастыре, где ее и похоронили.

«Железная маска»

Первые слухи об узнике в маске появились при французском дворе в начале 1720 года. Позже стала широко известна и книга анонимного автора «Секретных записок по истории Персии», где упоминалось о злополучной судьбе незаконного сына Людовика XIV. О «Железной маске» в 1760 году писал Вольтер в своем труде «Век Людовика XIV», после чего любопытство общества было возбуждено до предела. Многие стали размышлять, разыскивать и предполагать, кто же мог скрываться за таинственной маской. Сам Вольтер романтически предположил, что это был старший брат Людовика XIV, ставший жертвой честолюбивой и жестокосердной политики. Но доказательства французского философа были слабы, не прояснили ничего и архивы Бастилии, ставшие достоянием ученых после взятия этой страшной тюрьмы. Все листы тюремной книги, относившиеся к этому узнику, оказались заблаговременно вырванными и уничтоженными. Однако версии, по которым «Железная маска» считался сводным братом Людовика XIV, множились, расходясь лишь в вопросе происхождения загадочного узника. По одной из них, он был сыном королевы Анны Австрийской от герцога Бэкингема, по другой — от кардинала Мазарини, по-третьей… от камердинера. Предполагали также, что таинственным! узником был брат-близнец Людовика XIV, которого изолирова-1 ли, опасаясь междоусобиц и борьбы за престол. Этот романтический вариант и лег в основу приключенческих романов, по которым было снято несколько кинофильмов.