100 великих узников

Но на каторге Ф. М. Достоевский встретил и таких заключенных, с кем хоть немного мог отойти душой от страшных острожных впечатлений. К "светлым и добрым душам" он относил и простодушного, смиренного юношу Сироткина, и пострадавшего за веру седого старообрядца, и нескольких кавказских горцев. Как-то даже незаметно для себя он сблизился с сероглазым, темно-русым с проседью осетином Нуррой-оглы. Писателю всегда казалось, что этот "лев" предводительствовал какой-нибудь шайкой горцев, а выяснилось, что посажен он за воровство, что даже несколько разочаровало Ф. М. Достоевского. И он предпочитал по-прежнему видеть в Нурре-оглы отчаянного борца за свободу горцев. А 26-летний Али из Шемаханской губернии казался писателю совсем ребенком, хотя и был младше его всего на несколько лет. Тот так привязался к русскому, что трое его старших братьев поначалу поглядывали на Ф. М. Достоевского с ревнивой угрозой. А когда узнали, что русский обучает Али грамоте, то прониклись к нему таким уважением, что если б кто из каторжных теперь и вздумал обидеть его, то трудно даже сказать, что они с ним сделали бы.

Ф. М. Достоевский обучил грамоте и некоторых других каторжан, а они учили его хитростям острожной жизни, например, как носить кандалы, чтобы не стереть ноги до костей, или как сохранить от воров свои "сокровища". Встретил писатель на каторге и людей, которые старались хоть как-то облегчить участь узников, прежде всего политических. Казалось бы, что до них захолустному протопопу Александру Сулоцкому? Но он жил по закону совести и, пользуясь неравнодушием майора Кривцова к своей дочери, старался повлиять на отношение этого "фатального существа" к несчастным. Он даже сумел установить связь между узниками Омского острога с вышедшими на поселение декабристами, а это уже был риск, причем очень серьезный.

Сочувствовал ссыльным и доктор Троицкий, работавший в городском госпитале и старавшийся при любой возможности определить к себе на лечение кого-нибудь из узников острога. На свой страх и риск он разрешил Ф. М. Достоевскому писать во время болезни и хранил у себя его записи. Конечно, немыслимо тогда было взяться за что-то большое, да и писать удавалось украдкой — от случая к случаю, но записывать короткие наблюдения, наброски главных мыслей, выражений, характеров, словечек — это уже настоящая жизнь…

Узников "Ада" Данте при входе встречает надпись "Оставь надежду всяк сюда входящий"; на первых страницах своей повести Ф. М. Достоевский говорит читателям: "Надобно полагать, что нет такого преступления, которое не имело бы здесь своего представителя". В этом Мертвом доме были собраны пришельцы со всех концов России: раскольники, ссыльные поляки, черкесы, татары… все были объединены "узами страшного семейства". И все жили мечтами о воле и свободе…

Порой подневольная жизнь Ф. М. Достоевского немного скрашивалась: то собаки появятся в остроге, то коня купят, а то даже орла раненого подобрали в степи. Долго гулял он по острогу, потом окреп и улетел: известное дело — птица вольная. А в 1854 году наступила воля и для писателя, окончилась его каторжная жизнь, и вот уже сами товарищи по несчастью повели его в кузницу, поставили у наковальни, подняли, как коню на перековке, одну ногу. Радостно заработали молотки… Поднял он упавшие кандалы и долго смотрел на них, будто все еще не верил: только что были, и ноги еще томятся их жуткой тяжестью, и вот их уже нет…

А потом и ворота острога открылись, новая дорога ждала писателя — пока еще рядовым в Семипалатинск. Каторжная жизнь выразила себя в страдании, причем страданием был не один или несколько эпизодов, такой была вся жизнь в остроге в течение четырех лет. Солдатская жизнь тоже не сладкая, но это уже каторга, хоть и она научила писателя многому — прежде всего относительному терпению и смирению и, может быть, только здесь, с Евангелием в руках, он понял себя и свою душу…

Ф.М Достоевский пришел на каторгу известным писателем, и представить свое будущее без литературы он уже не мог. Была бы только возможность читать и писать, и как хотелось хоть иногда побыть одному. Каторга дала ему много жизненных и психологических материалов для творчества, но прошло еще много времени, пока на основе впечатлений об острожной жизни возникли "Записки из Мертвого дома".

Джон Браун

С борьбой американских негров за свои права связано имя Джона Брауна, предки которого приехали в XVII веке в Америку из Англии в поисках свободы совести и демократического строя. Будущий борец за освобождение негров родился в 1800 году в штате Коннектикут — месте суровом, где и люди были под стать природе. Молчаливые и упорные, они трудились, поливая своим потом каждый клочок земли. Когда Джону было четыре года, отец запряг свою единственную лошадь, посадил в фургон жену и детей, погрузил нехитрый свой скарб и двинулся в Огайо, где, по слухам, были хорошие земли. Брауны разбили палатку у поселка Экрон, где земля была жирная, пастбища хорошие, а по долине тянулись огромные фруктовые сады.