Почти как «Бьюик»

— Ты не заполнил форму Сэ-эн один, вот почему и не получил денег, — вставила Ширли. — Я знаю, эти бумаги — головная боль, но… — Она пожала плечами, как бы говоря:

«Но так уж устроен этот мир».

Арки нахмурился, подозрительно посмотрел на нее.

— Эс-эн один? Что это за форма?

— Список невезения, — ответила ему Ширли, вся из себя очень серьезная. — Ее заполняют раз в месяц и отсылают капеллану. Господи, никогда не видела такого твердолобого шведа. Тебя ничему не научили в армии?

Арки замахал на нее руками, но губы разошлись в улыбке. За долгие годы он привык к приколам.

— Издеваешься?

— Просто шутит. — Я тоже улыбался. Нед — нет. Вед не понимал, что все эти подшучивания — средства, с помощью которых мы возвращались из прошлого к настоящему.

До него это не доходило.

— А где были вы, Арки? — спросил он. — Где в этот день были вы?

Эдди Джейкобю уже завел двигатель своего пикапа и включил фары.

— В отпуске, — ответил Арки. — На ферме брата в Висконсине. Так что убираться в гараже пришлось другим. — В голосе слышалось глубокое удовлетворение.

Эдди проехал мимо, помахав нам рукой. Мы, в том числе и Нед, ответили тем же. Но с его лица не сходила тревога.

— Пожалуй, мне тоже пора. — Фил затушил окурок, поднялся, поправил ремень. — Парень, давай закончим вот на чем: твой отец был отличным патрульным, гордостью взвода Д.

— Но я хочу знать…

— Что ты хочешь знать, не важно, — мягко оборвал его Фил. — Он умер, ты — нет. И это факт, как любил говорить Джо Фрайди. Спокойной ночи, сержант.

— Спокойной ночи, — ответил я и проводил взглядом их обоих, Арки и Фила. Автомобильную стоянку уже заливал свет луны, и я отметил, что ни один даже не повернул головы в сторону гаража Б.

На скамье остались Хадди, Ширли и я. Плюс, разумеется, мальчишка. Сын Кертиса Уилкокса, который приходил, чтобы косить лужайку, сгребать опавшую листву и убирать снег в холодную погоду, когда Арки не хотелось выходить из дома; сын Керта, который бросил футбол и вместо игр приходил сюда, чтобы подольше удержать память об отце. Я помнил, с какой гордостью он показывал письмо из Питтсбургского университета, и стыдился своей злости на него, учитывая, что он пережил и кого потерял.

Но, с другой стороны, не он один оставался без отца, и по крайней мере Керта Уилкокса похоронили с почестями, а его имя выбили на мемориальном камне перед зданием базы, рядом с именами капрала Брейди Пола, патрульного Альберта Риццо и патрульного Сэмюэля Стэмсона, который погиб в семидесятых. В ПШП его еще звали Помповиком. До смерти Стэмсона помповые ружья мы возили на специальной подставке, закрепленной под крышей патрульной машины: если требовался помповик, ты поднимал руку и брал его. В машину патрульного Стэмсона врезался сзади другой автомобиль, когда он стоял на разделительной полосе автострады, контролируя скорость движения. За рулем сидел пьяный, и мчался он со скоростью сто пять миль в час. Патрульную машину смяло в гармошку. Топливный бак не взорвался, но помповик в паре с подставкой снесли патрульному Стэмсону голову. С 1974 года мы закрепляем помповики под приборным щитком. С 1973-го на мемориальном камне выбито: «Сэм Стэмсон». «На камне», — говорим мы. Эннис Рафферти числится в пропавших без вести, поэтому на камне его нет. По официальной версии патрульный Джордж Морган погиб, когда чистил револьвер (тот самый «ругер», с помощью которого он оборвал страдания мистера Диллона), а поскольку умер он не при исполнении служебных обязанностей, его имя и фамилию тоже не выбили на камне. «Ты не попадешь на камень, если умрешь в результате своей работы, — как-то раз сказал мне Тони, увидев, что я засмотрелся на наш мемориал. — Возможно, это и хорошо. Иначе пришлось бы поставить дюжину камней».

Последним на камне значится Кертис К. Уилкокс. Июль 2001. Погиб, исполняя свой долг. Не очень приятно видеть имя своего отца, высеченное в граните, когда ты хочешь… когда тебе нужен живой отец, но это уже хоть что-то. Эннису Рафферти тоже самое место на камне, тогда бы его сучка-сестра могла приходить и смотреть на него. Но такой строки нет. И что в результате она имеет? Репутацию склочной старухи, из тех, кто, увидев, что ты горишь, даже не пописает на тебя, чтобы спасти. Она доставала нас многие. годы, ни о какой любви не могло быть и речи, но мы поневоле жалели ее. Ей повезло гораздо меньше, чем этому пареньку, который хотя бы знал, что его отец умер, что он не войдет в дом со стыдливой улыбкой и не будет объяснять, почему карманы у него пустые, кожа желтая и ужасно больно мочиться.