Худеющий

— Спасибо тебе, друг, — сказал Дагенфилд. — Большое спасибо. — Он вдруг перегнулся через стол и неуклюже обнял Билли Халлека. Билли тоже слегка стиснул его в объятьях. Но когда клиент опустил руки и случайно задел пальцем щеку Билли, ему вновь вспомнилось зловещее прикосновение цыгана.

«Он коснулся меня», подумал Халлек, и хотя это было прикосновение клиента, друга, он невольно содрогнулся.

Возвращаясь домой, он пытался думать о Дагенфилде, потому что мысли эти были приятными, но когда проезжал по мосту Триборо, обнаружил, что думает о Джинелли.

Почти весь полдень он провел с Дэвидом Дагенфилдом в ресторане О'Лани. Но первое, что пришло в голову, — повести своего клиента к «Трем братьям», ресторан, которым негласно заправлял Ричард Джинелли. Кажется, годы прошли с тех пор, как Халлек посетил «братьев», в последний раз. Учитывая репутацию Джинелли, это было неразумно. Но он прежде всего вспомнил «Трех братьев», где были прекрасные обеды и вообще можно неплохо провести время, хотя Хейди не очень жаловала это место и самого Джинелли. Билли полагал, что она его боится. Он проезжал мимо Ган-Хилл Роуд, когда мысли вновь вернулись к цыгану, как приученный конь непременно возвращается в свою конюшню.

«Сперва ты подумал о Джинелли. Когда ты в тот день вернулся домой, и Хейди плакала, сидя на кухне, ты первым делом подумал о Джинелли. „Слушай, Рич, я сегодня убил старую женщину. Могу я заглянуть к тебе в городе? Потолковать надо“.»

Но Хейди была рядом, и она бы его не поняла. Рука Билли, потянувшаяся к телефону, вернулась обратно. Внезапно до него отчетливо дошло: он, преуспевающий юрист из Коннектикута, попав в скверную ситуацию, ничего лучшего не придумал, как обратиться к нью-йоркской шпане, к деятелю, который имел привычку расстреливать конкурентов.

Джинелли — высокий мужчина, не красавец, но и не урод. У него был сильный, но в то же время ласковый голос, который никак не ассоциировался с образом свирепого уголовника и убийцы. Судя по полицейским бумагам, он был связан со всеми тремя братьями. В тот день Билли хотел услышать именно его голос, после того как шеф полиции Фэйрвью Данкен Хопли отпустил его.

— …или так и будете сидеть весь день?

— А? — Билли очнулся от своих размышлений. Обнаружил, что сидит за столиком в переполненном ресторане.

— Я говорю, платить будете или…

— А? Да, да! — Билли торопливо вытащил деньги, забрал у официанта сдачу и вместе с клиентом покинул ресторан.

Теперь, возвращаясь на машине домой из Нью-Йорка, подумал, что Дагенфилд не смог отвлечь его от навязчивых мыслей. Что же, попробуем Моханк. Надо в конце концов отделаться от старой цыганки, от старого цыгана, хотя бы на время забыть о них.

И снова он вспомнил Джинелли.

— Билли познакомился с ним через фирму, которая семь лет тому назад выполняла какую-то работу для Джинелли. Хатку поручили это дело как самому младшему юристу. Ни один из старших и солидных адвокатов не пожелал связываться с Джинелли, поскольку уже тогда репутация его была весьма скверной. Билли не стал спрашивать Кирка Пеншли, зачем вообще фирма согласилась иметь Джинелли в качестве клиента. Понимал, что в ответ ему предложат заниматься своими бумагами и не соваться к руководителям с вопросами по поводу их политики. Он подозревал, что у Джинелли имеется какой-нибудь скелет в шкафу, фигурально выражаясь.

Халлек начал свою трехмесячную работу в качестве адвоката ассоциации «Трех братьев», ожидая, что будет с трудом преодолевать антипатию и страх перед своим клиентом. Но вместо этого увлекся личностью Джинелли. Тот оказался притягательной персоной, с ним было просто интересно общаться. Более того, и Джинелли отнесся к Билли с подчеркнутым уважением, которого тот не удостаивался в своей фирме целых четыре года.

Билли притормозил машину у Норуокского турникета, чтобы оплатить выезд на магистраль. Машинально открыв шкафчик, вытащил из-под дорожной карты пачку печенья и принялся рассеянно жевать. Крошки посыпались ему на грудь.

Вся работа с Джинелли была завершена задолго до того, как главный суд Нью-Йорка выдвинул против него иск за организацию гангстерских расправ накануне войны наркобанд. Обвинение было выдвинуто Верховным Судом Нью-Йорка весной 1980 года и благополучно похоронено осенью 1981-го — главным образом из-за пятидесятипроцентной смертности среди основных свидетелей обвинения. Например, один взорвался в автомобиле, где находился вместе с тремя охранявшими его полицейскими. Другой скончался, когда ему проткнули горло отломанной рукояткой зонтика. В этот момент свидетель сидел перед чистильщиком обуви.