51  

Можешь показать эти письма Майклу Хаустону, если захочешь, или врачам Глассмана. Они, я думаю, согласятся с тем, что мои нынешние поступки могут быть очень хорошей терапией. В конце концов, они подумают — если он это делает, чтобы наказать себя (они ведь все время твердят о психической „анорексии невроза“, мол, если чувствуешь себя достаточно виноватым, можешь ускорить свой метаболизм, пока он не начнет сжигать кучу калорий в день, встреча с Лемке как раз и выдаст Халлеку искупление, в котором он нуждается). Или решат, что есть две другие возможности. Одна — что Лемке засмеется и скажет, мол, никаких проклятий в жизни ни на кого не накладывал. Тем самым будет разрушена база психической мании, которая мной овладела, та грань, на которой она балансирует. Или вдруг окажется, что Лемке увидит способ нажиться и начнет врать о том, что он-де проклял меня, и запросит фантастическую сумму за исцеление. Но они решат, что фантастическая сумма за фантастическое излечение может оказаться полностью эффективным средством.

Я подключил сыщиков через Кирка Пеншли и выяснил, что цыгане продвигаются на север по 95-му шоссе. Надеюсь найти их в штате Мэн. Если что-то произойдет, я сразу же сообщу, а пока предпочитаю не подвергать тебя больше испытаниям. Поверь, я люблю тебя всем сердцем.

Твой Билли».


Он сунул письмо в конверт, написал на нем имя Хейди и оставил на видном месте на кухне. Потом вызвал такси, чтобы добраться до агентства Херца в Уэстпорте. Постоял на ступеньках, поджидая машину, надеясь, что Хейди вдруг появится, и они потолкуют.

Только усевшись в машину, он сообразил, что обсуждать что-либо с Хейди было не очень хорошей идеей. Разговоры с ней ушли в прошлое — в то время, когда он жил в городе жирных котов так, как жили все, даже о том не подозревая. Все это стало теперь прошлым. Если и было будущее, то оно лежало на магистрали где-то в штате Мэн. За ним предстояло гнаться, пока он не истаял совсем…

17. 137

На ночь он остановился в Провиденсе. Позвонил к себе в контору и продиктовал автоответчику письмо Кирку Пеншли — не будет ли он так любезен выслать ему все фотографии цыган и все данные об их транспортных средствах, включая номерные знаки, в отель «Шератон-Портленд», Мэн?

Автоответчик перечитал ему его послание — небольшое чудо, по мнению Билли, — и он положил трубку. Путь из Фэйрвью до Провиденса был невелик, меньше ста пятидесяти миль, но он сильно утомился и впервые за последние недели спал без сновидений. Утром вдруг обнаружил, что в ванной его номера в мотеле не было весов. «Спасибо Господу хоть за это» — подумал Билли Халлек.

Он быстро оделся. Когда зашнуровывал туфли, поймал себя на том, что насвистывает мелодию. Потом снова в путь по магистрали. К шести тридцати он снял номер в «Шератоне» напротив огромного супермаркета. Послание от Пеншли уже ждало его: «информация в пути, но есть трудности. Может занять день или два».

«Замечательно», — подумал Билли. — «Два фунта в день, Кирк. Подумаешь — лишние дни! К чему тут спешка, парень?»

Южно-портлендский «Шератон» был круглым зданием, и комната Билли выглядела, как кусок торта, — трудно было привыкнуть к спальне в виде сектора. Он устал, болела голова. Ресторан показался уже просто не под силу, особенно если он тоже выглядел сектором. Заказал еду прямо в номер.

Билли выходил из ванной, когда в дверь постучал гарсон. Он накинул халат, любезно предоставляемый постояльцам (НЕ УКРАДИ, гласила надпись на карточке, торчавшей из кармана) и крикнул:

— Минуточку!

Халлек пересек комнату и открыл дверь. Впервые он столкнулся с тем, как воспринимают участники балаганного шоу «чудо-юдо» реакцию публики. Гарсон оказался парнем лет девятнадцати со впалыми щеками и прической, претендующей на имитацию английских панк-рокеров. Ничем не примечательная личность. Он посмотрел на Билли отсутствующим равнодушным взглядом человека, который видит сотни мужчин в халатах отеля за каждую смену. Такой взгляд становится осмысленным только когда разглядывает чаевые. И вдруг глаза гарсона расширились от ужаса. Длилось это одно мгновение, глаза тут же вновь стали равнодушными. Но Билли успел заметить.

«Ужас. То был почти ужас».

Выражение испуга не исчезло: оно затаилось под маской безразличия. Билли показалось, что он все еще улавливает его, поскольку добавилось еще и выражение зачарованности, удивления.

  51  
×
×