Невинность и страсть

Он застыл, приоткрыл глаза и тут же с облегчением вздохнул — в дверях стоял не кто иной, как Ричард, который, увидев целующуюся пару, тоже замер на месте, не зная, как поступить. Дэниел жестом велел другу не вмешиваться — пусть Сюзетта не знает, что их заметили. Ричард секунду помедлил, но, видно, решил довериться Дэниелу, тихонько попятился и неслышно прикрыл за собой дверь.

Как только Дэниел услышал щелчок и понял, что дверь плотно закрыта, он прервал поцелуй и попытался высвободиться из объятий.

— Сюзетта, сейчас не время. Мне пора. Мне неприлично находиться в вашей комнате в такое время.

— Но, милорд, нам нужно решить, когда мы соединимся, — запротестовала Сюзетта.

Слово «соединимся» породило перед глазами массу картин. Ничего подобного Сюзетта, разумеется, не имела в виду, ведь в его воображении она представала обнаженной…

— Конечно речь не идет о том, чтобы совершить все прямо сегодня, однако нужно действовать быстро. У отца всего две недели на то, чтобы выплатить долг, а я полагаю, что дорога до Гретна-Грин занимает не менее двух дней, и то при условии, что мы будем ехать ночью и днем.

Дэниел вздохнул. Конечно, она говорила вовсе не о том, что предпочел бы он сам. Ее цель — надеть на него оковы. Надо как-то развеять это недоразумение, объяснить, что его присутствие у нее в комнате никак не связано с надеждами на брак. К тому же пора выбираться из дома, надо найти Ричарда, подобрать труп Джорджа и… Мысль о Джордже заставила Дэниела бросить взгляд на окно, из которого он его выбросил. Брови невольно поползли вверх — внизу кто-то двигался. Вытянув шею, Дэниел разглядел, как Ричард закатывает тело Джорджа в простыню.

— Что там такое? — Сюзетта была уже не за спиной Дэниела, а стояла рядом. Дэниел расправил плечи и схватил ее за руку, чтобы утянуть от окна, но она высвободилась, пытаясь заглянуть во двор, — Мне показалось, что внизу кто-то есть. Дэниел, я… — Но слова замерли у нее на губах, когда он сделал то единственное, что смог придумать, — поцелуем заставил ее замолчать.

Попытка была отчаянной, и она удалась. Удалась в отношении обоих. Сначала Дэниел держал все под контролем: умело накрыл ее губы своими; удерживая на месте, крепко обнял и языком раздвинул ей губы, чтобы изгнать из ее головы все подозрения. Но когда Сюзетта слабо вскрикнула и прижалась к нему бедрами, мысли Дэниела смешались. В следующий миг план был забыт. Расчетливый, выверенный поцелуй превратился в дикое, жадное лобзание. Его руки заметались по ее телу в поисках блаженства, которое вдруг оказалось таким необходимым.

Глава 4

Сюзетта вскрикнула, когда рука Дэниела крепко обвила ее бедра, проскользнула между телами и легла на ее грудь, укрытую влажной тканью. Сюзетта задохнулась от незнакомого сладкого чувства. Это прикосновение к нежной плоти обожгло ее, словно огнем. Ничего подобного она еще не испытывала. Когда пальцы Дэниела поймали и слегка стиснули ее отвердевший сосок, Сюзетта, боясь в возбуждении укусить его за язык, оторвала губы от губ Дэниела и протяжно застонала.

Дэниел тотчас скользнул губами по ее щеке, нашел мочку уха, слегка прикусил ее и двинулся вниз по запрокинутой шее. Все это время его рука не отрывалась от ее груди — ласкала, стискивала, прижимала, — вызывая столь острое наслаждение, что Сюзетта боялась не выдержать и потерять сознание. Ей вдруг стало трудно дышать, грудь высоко вздымалась, но, казалось, никак не могла втянуть в себя воздух.

Эта борьба между наслаждением и удушьем так заняла Сюзетту, что она совсем не заметила, как Дэниел подтолкнул ее к постели, и очнулась лишь, когда ощутила ногами край кровати.

— Дэниел, я не могу дыша… — слабо пролепетала она, чувствуя его губы у выреза своего платья, но слова обернулись тихим возгласом, когда это самое платье вдруг соскользнуло у нее с плеч.

Оказалось, Дэниел сумел ослабить застежку корсета, а потом сдвинул вырез платья так, что одна грудь обнажилась. В следующий миг его губы уже коснулись розового бутона ее соска и с силой втянули его в рот. Сюзетта стиснула зубы, чтобы не закричать, и едва дышала, чувствуя, как язык Дэниела ласкает и мучает ее беззащитную грудь. Наслаждение было таким острым, что причиняло ей боль. Сюзетта так и не смогла понять, дышит она или нет, но сейчас ей не было до этого дела.

Теперь Дэниел стал покусывать ее сосок зубами. Этого Сюзетта уже не могла вынести. Она запустила пальцы в гриву его волос и потянула голову Дэниела вверх, страстно желая, чтобы он снова поцеловал ее. К счастью, он понял — слегка разжал зубы, выпустил сосок и вновь вернулся к ее губам. Прежние поцелуи Дэниела казались Сюзетте страстными, но их даже сравнить нельзя было с этим. Его жадные губы раздвинулись и выпустили на волю язык, который ворвался ей в рот мощным, требовательным рывком. Сюзетта отвечала с не меньшей страстью, ее руки сцепились вокруг его шеи и прижимали Дэниела с такой силой, что пуговицы его сюртука больно вдавились в ее обнаженную грудь. Она, как в бреду, отстранилась, нащупала эти застежки и торопливыми движениями стала срывать одежду с его плеч. Дэниел понял, чего она хочет, стащил сюртук и отшвырнул его в сторону, а Сюзетта на ощупь расстегнула пуговицы жилета. Дэниел тотчас стряхнул его с себя, а Сюзетта взялась за галстук и сумела развязать его. Мягкая ткань скользнула на пол, а руки Дэниела вновь сошлись у нее на талии. Сюзетта задрожала, когда жесткие волосы у него на груди коснулись ее обнаженных сосков.