Известие о похищении

– Это не входит в наш договор. Все сводилось к четко сформулированному указу, и он есть. Теперь это долг чести, и нечего со мной играть.

– Вы не представляете, как мне противно быть адвокатом этих типов, – жаловался Парра. – Никакие гонорары не радуют, когда приходится все время изворачиваться, чтобы меня просто не убили. Что я могу, по-вашему, сделать?

– Скажите прямо, к чему вы клоните? – спросил Вильямисар.

– К тому, что пока полиция не прекратит убивать и издеваться над арестованными, Маруху ни за что не отпустят. Вот такие дела.

В слепой ярости Вильямисар разразился бранью в адрес Эскобара и наконец сказал как отрезал:

– Больше не попадайтесь мне на глаза. Если вас кто-то и убьет, то это буду я.

И Гидо Парра исчез. Помимо резкой отповеди Вильямисара, ему пришлось бежать и от гнева Эскобара, который, похоже, не простил ему превышения полномочий на переговорах. Во всяком случае, Эрнандо Сантос почувствовал, как сильно напуган Парра, когда тот позвонил ему и сообщил, что должен передать письмо от Эскобара, содержание которого настолько ужасно, что он не осмеливается даже прочесть.

– Этот человек сошел с ума. Никто не может ему угодить, и мне остается одно: затеряться в этом мире.

Понимая, что такое решение нарушит последний канал связи с Пабло Эскобаром, Эрнандо Сантос попытался отговорить адвоката. Все было напрасно. Напоследок Гидо Парра попросил достать ему визу в Венесуэлу и позаботиться о том, чтобы его сын закончил учебу в Современной гимназии в Боготе и получил степень бакалавра. По неподтвержденным слухам, адвокат укрылся в одном из монастырей Венесуэлы, где в монашках жила его сестра. С той поры никто ничего не слышал о нем вплоть до 16 апреля 1993 года, когда в Медельине его и сына-бакалавра нашли мертвыми в багажнике автомобиля без номерных знаков.

Вильямисар долго переживал свое сокрушительное поражение. Больше всего он жалел, что поверил Эскобару на слово. Казалось, что все пропало. Пока шли переговоры, он, доктор Гурбай и Эрнандо Сантос были в курсе всего происходящего, но теперь и они остались без всякой связи с Эскобаром. Все трое продолжали встречаться почти ежедневно, и Альберто старался не напоминать о неудачах, обсуждая только хорошие новости. Однако во время этих долгих бесед Вильямисар поражался безразличию, которое проявлял экс-президент после гибели дочери: он замкнулся в себе, отказывался от каких-либо заявлений – словно сошел на нет. Эрнандо Сантос, видевший в посредничестве Гидо Парры единственную надежду на освобождение сына, тоже впал в глубокую душевную депрессию.

После убийства Марины и особенно варварской истории с ее опознанием возник неизбежный вопрос: что делать дальше? Возможности посредничества Почетных граждан были исчерпаны, а новых активных посредников не нашлось. Надеяться на чью-либо добрую волю или какие-то обходные пути не имело смысла.

Трезво оценив ситуацию, Вильямисар признался Рафаэлю Пардо:

– Представь себе, в каком я положении. Все эти годы Эскобар был злым демоном для меня и моей семьи. Вначале он мне угрожал. Потом организовал покушение, и я чудом уцелел. Он стал опять угрожать. Убил Галана. Похитил мою жену и сестру, а теперь требует, чтобы я защитил его права.

Однако эти жалобы ничего не меняли по сути, потому что жребий был брошен: единственный надежный путь к освобождению заложников вел в логово самого льва. И Альберто решил бесповоротно: он сделает то единственное, что еще остается, и сделает это не мешкая – полетит в Медельин, найдет Пабло Эскобара, где бы тот ни находился, и поговорит с ним напрямую.

Глава 8

Главной проблемой было отыскать Пабло Эскобара: в городе, где царило насилие, это было нелегко. За первые два месяца 1991 года здесь погибли тысяча двести человек – по двадцать убийств в день. Почти все вооруженные группировки перешли к самому жестокому в истории страны партизанскому террору, и центром его стал Медельин. За несколько месяцев погибли четыреста пятьдесят семь полицейских. Департамент госбезопасности ДАС сообщал, что на службе у Эскобара в окрестных селениях состоят две тысячи человек, среди которых много подростков, живущих охотой на полицейских. За убитого офицера они получали полтора миллиона, за раненого – восемьсот тысяч. Шестнадцатого февраля сразу три унтер-офицера и восемь рядовых полицейских были убиты в результате взрыва автомобиля со ста пятьюдесятью килограммами динамита, оставленного на площади Быков в Медельине. Пострадавшие при взрыве гражданские лица – девять погибших и сто сорок три раненых – не имели никакого отношения к военным действиям.