Известие о похищении

– Они ни за что не отпустят ее в таком удаленном районе, где может произойти все что угодно, – сказал он. – Наверняка все произойдет завтра и в безопасном месте.

Один из репортеров подсунул ему микрофон:

– Удивительно, что вы так верите этим людям на слово.

– Это слово, данное на войне, – ответил Вильямисар.

Самые доверчивые журналисты все же остались дежурить в коридорах и в баре, пока Вильямисар не напомнил им, что пора запирать дом. Многие провели ночь в стихийно возникшем перед домом журналистском кемпинге.

В понедельник Вильямисар по привычке проснулся в шесть утра – время первого выпуска новостей – и провалялся в постели до одиннадцати. Он старался как можно меньше занимать телефон, но все было напрасно – журналисты и друзья звонили ему непрерывно. Новостью дня по-прежнему оставалось предвкушение встречи похищенных.

В четверг, вернувшись из Медельина, падре Гарсия Эррерос навестил Мариаве и по секрету сообщил, что ее мужа освободят в ближайшее воскресенье. Неизвестно, откуда он узнал об этом за семьдесят два часа до первого заявления Подлежащих Экстрадиции, но в семье Сантос новость восприняли как свершившийся факт. На радостях сделали фотографию падре рядом с Мариаве и детьми, чтобы опубликовать ее в субботнем номере «Тьемпо» в расчете на сообразительность Пачо. И не ошиблись: раскрыв в своей камере номер газеты, Пачо сразу догадался, что усилия падре увенчались успехом. В ожидании невероятного он провел день, расставляя невинные ловушки в разговорах с охранниками и надеясь на чью-нибудь оплошность, но так ничего и не узнал. Радио и телевидение, без конца обсуждавшие тему заложников все последние педели, в ту субботу обошли ее стороной.

Воскресенье началось как обычно. С утра поведение охраны показалось Пачо немного необычным и тревожным, но потом все вернулось к привычному распорядку выходного дня: особый завтрак, с пиццей, бесконечные видеофильмы и телепрограммы, немного карт, немного футбола. Вдруг, неожиданно для всех, в теленовостях «Криптон» сообщили о решении Подлежащих Экстрадиции освободить двух оставшихся пленников. Издав победный клич, Пачо подпрыгнул и бросился обнимать дежурного охранника. «Я думал, у меня будет инфаркт», – вспоминал он позднее. Охранник отнесся к новости со стоическим недоверием.

– Подождем, пока придет подтверждение, – «успокоил» он Пачо.

Быстро защелкали по всем теле– и радиоканалам, но везде передавали то же самое. Одна из телетрансляций шла прямо из редакционного зала «Тьемпо», и Пачо впервые за восемь месяцев ощутил атмосферу свободной жизни: бешеный ритм воскресного выпуска, знакомые лица в стеклянных кабинках и его собственное рабочее место. Повторив еще раз сообщение о неизбежном освобождении, специальный корреспондент новостей взмахнул микрофоном, поднес его, словно стаканчик мороженого, к самым губам спортивного комментатора и спросил:

– Как вы оцениваете эту новость?

Пачо невольно отреагировал как редактор выпуска:

– Что за идиотский вопрос! Он думал, кто-то обрадуется, если меня оставят еще на месяц?

Как обычно, сообщения по радио звучали менее категорично, но более эмоционально. В дом Эрнандо Сантоса все время приходили люди, и оттуда передавались интервью со всеми, кто попадался под руку. От этого Пачо еще больше занервничал: а вдруг его отпустят сегодня же ночью? «Так начались двадцать шесть самых длинных в моей жизни часов, – вспоминал он. – Каждая секунда казалась часом».

Пресса развернула бешеную деятельность. Телекамеры передвигались от дома Пачо к дому его отца – и там, и там с воскресенья толпились родственники, друзья, просто любопытные и журналисты со всего света, Мариаве и Эрнандо Сантос сбились со счета, сколько раз они переходили из дома в дом, гонимые непредсказуемыми потоками новостей, а Пачо вообще запутался, чей дом теперь показывают по телевизору. Хуже того: в каждом доме родственникам задавали одни и те же вопросы – это было невыносимо. Кругом царил такой беспорядок, что отец не мог прорваться в собственный дом сквозь толпу зевак – пришлось идти в обход через гараж.

Свободные от дежурства охранники тоже пришли поздравить Пачо, Видя их радостные лица, он забыл, что это его тюремщики: полное впечатление, что компания сверстников собралась на дружескую встречу. Пачо даже подумалось: жаль, что после освобождения он уже не сможет помочь им вернуться к нормальной жизни. Молодые парни приехали из департамента Антьокия в Медельин, растворились в бедных кварталах и научились убивать – привычно и без раздумий. Большинства были выходцами из неблагополучных семей, где отец не котируется, зато влияние матери огромно. Получали они за свою работу бешеные деньги, которые тут же пускали на ветер.