Мой опасный возлюбленный

ГЛАВА 4

Томас устроился поудобнее на своем месте, с любопытством наблюдая за группой шумных англичан. Это были мужчины, на одном из них была униформа медсестры, его волосатые ноги обтягивали сетчатые нейлоновые чулки ядовито-розового цвета. На голове ряженого красовался перекосившийся светлый парик, а туфли на высоких каблуках и ярко размалеванное бородатое лицо дополняли странную картину. Спину «медсестры» украшал небольшой плакат с надписью: «Я женюсь. Оторвись на мне».

Остальные парни этой изрядно подвыпившей компании всячески подначивали жениха, сопровождая свои, порой довольно скабрезные, шутки громким хмельным хохотом. Молодые люди явно собирались провести «мальчишник» в Амстердаме, где можно было «оторваться по полной». Томас покачал головой, подумав, почему они в Канаде не устраивают подобных вечеринок. Ему доставило бы большое удовольствие увидеть в подобном наряде Люцерна. Хотя вряд ли парень согласился бы надеть халатик медсестры. Представив себе кузена в женском платье, Томас усмехнулся, и в этот момент Инес вдруг потребовала:

— Объясни сейчас.

Вздохнув, он отвлекся от шумной компании, продолжавшей развлекаться в хвостовом салоне самолета. Стюардесса прилагала большие усилия, пытаясь удержать полдюжины парней на своих местах. Они то и дело норовили вскочить, чтобы проорать очередное пожелание жениху или просто пообщаться с кем-нибудь из приятелей. В общем-то парни вели себя вполне мирно, никому не грубили, ни к кому не приставали, почти все пассажиры наблюдали за их представлением с веселым любопытством, только стюардессам гуляки причиняли немало хлопот.

Повернувшись к Инес, Томас сразу же встретился с ее пристальным взглядом. В отличие от остальных пассажиров самолета Инес Урсо вовсе не собиралась развлекаться бесплатным представлением; прищурившись, она смотрела на Томаса, желая как можно скорее получить столь необходимые ей объяснения.

Он вздохнул, окинул взглядом салон и покачал головой:

— Не могу. Здесь слишком много людей.

После этих слов прелестные губки Инес сжались, а глаза полыхнули обжигающим холодом. Эта женщина являла собой комок страстей — гнев у нее в один момент мог смениться страстным желанием. Его органы чувств, по мере того как менялось ее настроение, бдительно фиксировали каждое изменение.

Как только они зарегистрировались в аэропорту, Инес сразу же отправилась в магазин беспошлинной торговли и купила флакончик французских духов. К сожалению, продавщица не отдала ей духи сразу же, сказав, что Инес сможет их получить на борту самолета.

Инес не понравилось подобное ограничение, поэтому, пытаясь отвлечь ее, Томас повел девушку в зал ожидания аэропорта, где они зашли в небольшой гриль-бар, сделали заказ и перекусили.

Инес очень удивилась, увидев, что Томас ест обычную человеческую еду. Впрочем, Томас и сам был немного удивлен. Не тем, конечно, что он ел, а тем, что сам процесс неожиданно доставил ему удовольствие. За последнее десятилетие ему надоела еда смертных, она представлялась ему совершенно однообразной на вкус, да и сам процесс поглощения казался нудным и утомительным, но эта трапеза в заурядном ресторанчике вдруг обернулась настоящим взрывом вкусов и ароматов, поэтому ел он с огромным удовольствием. Томас понимал причины такой перемены. Наслаждение от пищи, как и невозможность читать мысли человека, свидетельствовало о том, что он действительно нашел свою половинку. Сомнений быть не могло: Инес — его суженая.

Она не скрывала своего любопытства, но громкие разговоры и музыка в баре мешали ей начать расспросы. Не горя желанием объясняться в столь шумной обстановке, Томас настоял на том, чтобы они оставались в баре, пока не объявят посадку на рейс. Когда они оказались на борту самолета, стюардесса принесла Инес флакончик духов, но она не решилась пользоваться ими в ограниченном пространстве салона самолета и вместе с кошельком положила флакончик духов в сумку.

Отчасти Томас был этому рад. Мгновенные перепады ее настроения, не перебиваемые никакими посторонними запахами, погружали его в ощущение «американских горок»: он взлетал, переполненный ожившими эмоциями, но уже через секунду падал в бездну неприятия, но даже такие падения доставляли ему удовольствие. В последние десятилетия он испытывал определенный эмоциональный голод и теперь жадно вбирал эти подъемы и падения, наслаждаясь каждым оттенком разбуженных чувств. Но самым главным было то, что проснулась и его страсть. В последнее время интерес Томаса к женщинам стал ослабевать, ему наскучил даже секс, и это вот уже несколько десятилетий вызывало у Томаса серьезное беспокойство.