Бикини

В сером конверте были два листка бумаги. На одном, написанном от руки, Сесиль сообщала: «Кельн — основная его часть — наш. Попасть туда можно с запада. Сесиль», а на втором было написано по-английски, по-французски и по-немецки, с печатью и подписью самого Пэттона: «Настоящим удостоверяются полномочия господина редактора Стэнли В. Бредфорда в осуществлении его профессиональных действий во имя высших целей и всеобщего блага. Просим объединенные силы союзных армий оказывать ему всяческое содействие...».

Стэнли не дочитал до конца. Ему хватило уже того, что он «действует во имя всеобщего блага союзных армий». Он улыбнулся. Представил себе, как веселилась Сесиль, выстукивая на машинке текст документа. Лейтенант Сесиль Галлей прекрасно знала, что его заботит вовсе не «благо союзных армий». А прежде всего «зло», причиненное какой угодно армией. Он говорил ей об этом в тот памятный вечер, когда они пили ирландский виски на диване на вилле в Люксембурге.

Взволнованный этой новостью, он вернулся в комнату. На минуту задумался, откуда Сесиль известно, что его второе имя начинается на «В». Вильям, в честь любимого дедушки со стороны отца. Он никогда не пользовался вторым именем. Кроме Эндрю, его родителей, священника, который давно умер, и одного чиновника в медвежьем углу штата Пенсильвания, никто этого имени не знал. Во всяком случае, не должен был знать. Ни в его паспорте, ни в водительских правах, ни в дипломе из Принстона оно не былообозначено. Везде, как ему казалось, он фигурировал только как Стэнли Бредфорд. Что ж, похоже, его документы в свое время были тщательно изучены американской и, возможно, британской контрразведками. «Дорогая мадам Кальм, рад приветствовать вас среди своих», — подумал он, недоуменно покачав головой. И в очередной раз подумал, что Сесиль умеет передать информацию так тонко, что мало кто, кроме него, смог бы сориентироваться.

Он в очередной раз упаковал чемодан и до рассвета не мог сомкнуть глаз. Как только начало светать, в последний раз спустил ноги со своей кровати в комнате двести пятнадцать отеля «Порта Нигра» в Трире. Тщательно собрал с пола дротики. И, улыбаясь про себя, положил их — иглами вверх — прямо у кровати потенциального чемпиона игры в дартс из Северной Дакоты.

Часом позже он сидел на груде картофеля под протекающим брезентом военного грузовика, который вез еще уголь и дополнительное обмундирование для американской армии, в результате «совместных усилий армий союзников», добравшейся до Кельна...

Кельн, Германия, среда, сразу после полуночи, 8 марта 1945 года

Он устал считать, сколько раз грузовик останавливали. Водитель откидывал брезент, показывал картошку, уголь, мундиры и протягивал проверяющим паспорт Стэнли и бумагу за подписью Пэттона. Потом они, как правило, несколько часов стояли. Каждый раз, разглядывая документ, проверяющие подолгу раздумывали. И каждый раз он украдкой совал водителю несколько банкнот. Ни одна поездка в жизни не стоила ему так дорого, как это путешествие на картошке из Трира в Кельн.

Было темно, когда водитель в очередной раз откинул брезент и, не стесняясь в выражениях, сообщил: «Мы, блядь, наконец добрались до этого гребаного Кельна». Стэнли посмотрел на часы. Полночь с минутами. Измученный и промокший до нитки, он сполз с картофельной кучи. С трудом шевеля задеревеневшими руками и ногами, выпрыгнул из кузова. Грузовик стоял на площади у огромного здания с высокими остроконечными башнями, смутно проступавшими в свете луны. Вся площадь была завалена обломками и какими-то металлическими прутьями. У главного входа в здание стоял танк, а неподалеку от него — группа американских солдат.

Стэнли с наслаждением выпрямился. Он никогда не думал, что просто стоять, выпрямив ноги, может быть так приятно. Глубоко вдохнул воздух в легкие. Наконец-то мир перестал вонять подгнившим картофелем. Водитель тем временем разговаривал с тремя мужчинами. Все они были в длинных коричневых рясах, подпоясанных белой плетеной веревкой. Через минуту один из них приблизился к Стэнли. Представился, сложив руки в молитвенном жесте. Видимо, этот человек много лет прожил в Калифорнии. Только тамошние жители, не считая азиатов и мексиканцев, говорят по-английски с таким сильным ацентом, что их почти невозможно понять.

— Наши немецкие братья, безусловно, позаботятся о вас, — сказал монах, склонив голову. — Возьмите, пожалуйста, свои вещи и следуйте за мной.