Отзвуки эха

Но все понимали, что она вряд ли когда-нибудь встанет. Диагноз доктора был суров: она останется парализованной до конца жизни. Но если нацисты найдут ее, даже в таком состоянии, наверняка устроят показательную казнь. Но уж конечно, не подумают отправить ее в лагерь. Отныне она бесполезна для них даже в качестве рабыни.

В довершение ко всем бедам держать ее здесь было слишком опасно. Кто-то донес немцам, что Амадея была старшей ячейки, значит, Серж был прав: ее нужно срочно отправлять. Правда, были большие сомнения, что ее довезут живой, но все же попытаться стоило. Сегодня прилетал очередной самолет. Если ее сумеют доставить на борт и если она выдержит перелет, это будет чудом.

Когда Амадею вынесли из сарая, она была без сознания. Одна из женщин завернула ее в одеяло. Амадея казалась мертвой, и кто-то прикрыл ей лицо. Девушка застонала, но не пришла в себя.

Молодой парень, знавший Амадею с тех пор, как она приехала во Францию, бежал по полю с ней на руках, пока остальные светили фонариками. Все это напоминало скорее похороны, чем попытку спасти человека. Один из мужчин дрогнувшим голосом пробормотал, что бедняга умрет, прежде чем ее вынесут из самолета, и многие с ним согласились.

Едва самолет приземлился, как дверь отодвинулась. Амадею, по-прежнему завернутую в одеяло, быстро положили на пол. Дверь тут же закрылась, и самолет взял курс на Англию. Второй пилот осторожно отодвинул край одеяла с лица пассажирки. Экипаж знал, что они должны вывезти героиню Сопротивления, но о самой Амадее им ничего не было известно, они не знали даже ее имени. Все необходимые сведения Серж передал английскому командованию. Пилоты честно выполнили задание, а до остального им не было дела.

— Думаю, мы привезем в Англию труп, — буркнул мужчина, сидевший на полу рядом с раненой. — Взгляни на ее лицо. Она точно недотянет.

Первый пилот, не оборачиваясь, пожал плечами.

Но когда самолет опустился на английскую землю, Амадея все еще была жива. Ее сразу погрузили в машину «скорой помощи» и отвезли в госпиталь, где была приготовлена постель. Но, увидев ее, поняли, что ей нужно гораздо больше, чем постель. Осмотревший Амадею врач только покачал головой. Вся ее спина была покрыта ожогами третьей степени, позвоночник поврежден.

После необходимой обработки хирург написал в своем заключении, что раненая вряд ли сможет ходить.

Амадею поместили в отделение под именем, указанным в ее французских документах: Амели Дюма. Вскоре появился чиновник британской секретной разведывательной службы и опознал девушку как Терезу.

— Как ты думаешь, она британский агент? — спросила одна медсестра другую, прочитав имя на прикрепленной к спинке кровати карточке. Все знали только, что ее вывезли из Франции, и ничего больше.

— Возможно. Она ни слова не произнесла с той минуты, как оказалась здесь. Не знаю даже, на каком языке она говорит.

Старшая сестра внимательнее посмотрела на карточку. В такое время трудно было сказать, кто есть кто. Во всяком случае, в английской армии она не служила, а сейчас находится в тяжелейшем состоянии.

— Все бывает. Она вполне может оказаться и агентом.

— Кем бы она ни была, плохо ей пришлось, — вздохнула вторая сестра.

Амадея пришла в себя только через три дня, да и то лишь на несколько минут. Она посмотрела на сестру измученными невидящими глазами и, едва ворочая языком, прошептала на французском:

— Je suis l'epouse du Christ Crucifie… Я невеста Христа распятого.

И снова потеряла сознание.

Глава 25

Шестого июня союзники высадились в Нормандии, и Амадея, услышав новости, долго плакала. Именно об этом она молилась, за это боролась долгие годы.

Только в середине июня Амадею впервые усадили в инвалидную коляску и вывезли в больничный сад.

Доктора прямо объявили ей, что она вряд ли будет ходить, и хотя прогнозы были самые неопределенные, все они были одинаково неблагоприятные. Но сама Амадея считала, что ее увечье — лишь малая жертва во имя победы и спасения жизней миллионов людей. Миллионы менее удачливых больше никогда не увидят белого света, даже из инвалидной коляски.

Сидя на солнышке, с прикрытыми одеялом неподвижными ногами, Амадея вдруг поняла, что станет одной из тех монахинь, о которых заботятся молодые послушницы. Но она готова была даже ползком ползти в монастырь: как только ее выпишут, она немедленно туда вернется. На Ноттинг-Хилл в Лондоне тоже был кармелитский монастырь, и Амадея собиралась при первой же возможности его посетить. Но о выписке пока не было и речи. Ожоги все еще не зажили до конца, и Амадее было необходимо провести курс физиотерапии. Да она и сама не желала становиться тяжким бременем для остальных монахинь.