Отзвуки эха

Единственной проблемой семьи де Валлеранов стало желание Амадеи поступить в университет. Она страстно, как когда-то Беата, мечтала изучать философию, психологию и литературу. Беате не позволил отец. Амадее же препятствовали нацисты. Если она попытается поступить в университет, наверняка обнаружится, что ее мать — еврейка. Риск был слишком велик. Амадее придется показать не только свидетельство о рождении, где указано, что ее родители — католики, а сама она родилась в Швейцарии, но и документы, удостоверяющие расовое происхождение родителей. В этом-случае Беата и Дафна тоже пострадают. Такого допустить было нельзя.

Без объяснения причин Беата отказалась позволить Амадее сдавать экзамены в университет: только в этом случае им ничего не грозило. Она посоветовалась с Моникой. Та тоже считала, что, даже будучи лишь наполовину еврейкой, Амадея может попасть в беду. Поэтому Беата объяснила дочери, что в эти тревожные времена университет — очень опасное место, где полно радикалов и коммунистов, а также людей, выступающих против нацистов, за что их и ссылают в лагеря. Амадея может даже оказаться замешанной в мятеже, последствий чего нельзя даже предугадать.

— Но это вздор, мама, — возражала дочь. — Мы не коммунисты. Я всего лишь хочу учиться. Никто не пошлет меня в лагерь.

Амадея не могла понять, почему мать с таким непробиваемым упорством отказывает ей в простом желании. Сейчас она, по мнению девушки, удивительно походила на своего отца.

— Разумеется, все так, — кивнула Беата, — но я не хочу, чтобы ты общалась с подобными людьми. Подожди несколько лет, пока все не утихомирится. Сейчас в Германии неспокойно. Я места себе не найду, если ты пойдешь учиться сейчас.

Больше она ничего не сказала. Не решилась открыть правду. Это никого не касается, даже девочек. Чем меньше людей знает об их подлинном происхождении, тем больше их шансы выжить. И Беата будет хранить тайну до конца дней своих, тем более что все эти годы она ни с кем из посторонних не общалась. Кроме того, Амадея имела истинно арийскую внешность. Впрочем, и Беата с Дафной, несмотря на темные волосы, не были похожи на евреек. У обеих были тонкие черты лица и голубые глаза, что, с точки зрения многих обывателей, не соответствовало принятому представлению о евреях.

Спор об университете продолжался несколько месяцев. Но мать, к большому облегчению бабушки, оставалась непреклонной. С Моники довольно было и тревог по поводу остальных членов семьи. Она полностью разделяла позицию Беаты, отдавая себе отчет, что с гибелью Антуана его жену и детей некому защитить и некому о них позаботиться. Они одни в мире, тем более что Беата стала настоящей отшельницей. У нее нет друзей, кроме Добиньи. Да и тех она видит от случая к случаю.

Отношения Беаты и Амадеи становились все напряженнее. Между ними шел постоянный поединок характеров. Ни та, ни другая не думали уступать. Но Беата была непреклонна, и Амадее пришлось волей-неволей смириться: своих денег у нее не было. Беата предложила ей заниматься самостоятельно, пока обстановка не станет спокойнее. В июне, через два месяца после своего восемнадцатилетия, Амадея оканчивала школу. Дафне же еще долго предстояло учиться, и она в свои неполные десять казалась матери и сестре совсем ребенком. Дафна ненавидела споры между сестрой и матерью и жаловалась бабушке, которую обожала, считала красавицей и самой элегантной женщиной на свете. Бабушка всегда позволяла Дафне рыться в своей сумочке и играть с найденными там сокровищами вроде помады и пудры, давала примерять свои драгоценности и шляпки. Одевалась Моника всегда хорошо. Беата же с годами стала совершенно равнодушна к одежде, и Дафна терпеть не могла ее унылые платья одинаково черного цвета.

Перед самым днем рождения Амадеи бабушка перестала приходить, пропустив два визита подряд. В первый раз ей удалось позвонить и сказать, что она нездорова. На вторую неделю она просто не появилась. Беата не находила себе места и в конце концов осмелилась позвонить матери.

Ответил незнакомый женский голос. Это оказалась одна из горничных, которая объяснила, что миссис Витгенштейн слишком больна, чтобы подойти к телефону.

Всю следующую неделю Беата изнемогала от тревоги, но, к ее невероятному облегчению, мать все-таки пришла. Выглядела она ужасно. Кожа приобрела сероватый оттенок, передвигалась Моника с трудом, лихорадочно хватая ртом воздух. Беата подхватила ее под руку, отвела в гостиную и помогла сесть. Некоторое время Моника не могла отдышаться, но после чашки чаю почувствовала себя лучше.