Кровь на мечах. Нас рассудят боги

Бышко кивнул, заметно расслабился. Он сделал шаг вперед, и в этот миг Розмич двинулся навстречу, молниеносным движением оказался за спиной Бышко, ухватил руками голову и свернул киевлянину шею. Хруст прозвучал до того громко, что стреноженные лошади перепугались, попытались отскочить.

– Развязать, – велел Розмич, указывая на Кавку.

– Что?.. – не выдержал Добродей. Цыбуля и Налега тоже округлили глаза, но говорить не решались. И Кавка выглядел ошарашенным, не веря, потирал освобожденные запястья.

– А ничего, – хмыкнул Розмич. – Боги велели наказывать предателей. А мы, новгородцы, божьи заветы чтим.

– Погоди…

Розмич жестом прервал вопрос. Продолжил с недовольным лицом:

– Мы выполняли приказ князя. Олег сам все это придумал. Решил, что только так сможет вывести вас на чистую воду. Я не верил. Да и сейчас не особо верю. Но слова сказаны, большего Олег от вас не требует. Вам необязательно чтить нашего князя, главное, что Киеву верны.

Розмич задрал голову, оценивая, как скоро ждать заката.

– Нам в обратный путь пора.

– А хазары? – прошептал Цыбуля.

Подручный Олега махнул рукой, бросил на ходу:

– Да какие, к Чернобогу, хазары? Чтобы подступить к стенам Киева, им никаких приглашений не нужно!

– Какие хазары? – повторил Цыбуля еще тише. – А вон те?

Розмич развернулся резко, вперил взгляд в горизонт. Вдалеке, на самой кромке мира, между небом и землей, – едва заметное пылевое облако.

– Вот уж… и вправду Вещий! – рассмеялся Розмич. – А я-то думал, на кой ляд он мне так подробно про этот липовый заговор рассказывал! Да еще переспрашивал раз десять, точно ли все понял! Ну, Олег… Ну и князь!

После откровений Розмича Добродей чувствовал себя обманутым несмышленым ребенком, теперь же гадкое ощущение поутихло. Но за этот обман новгородцы тоже ответят, в свое время…

– Нам не уйти, – заключил старший дружинник. – Встречи не избежать.

– Придется врать, – беззаботно откликнулся Розмич.

Добродей окинул недобрым взглядом наряд новгородцев, ухмыльнулся в бороду:

– Не нам, а мне. Ведь это я – старший.

Кажется, впервые за все время Роська действительно потерял опору. И возразить толком не смог, прошипел только:

– Если снова предашь, плотник, то ни один бог тебя не помилует, хоть наш, хоть новый. По кoням, братцы!

Глава 6

Хазаров ждали в седлах. Молча глядели, как приближаются чужаки.

Вот уже стали видны силуэты, встречный ветер принес запах конского пота и железа. Вскоре начали различать всадников. Иногда казалось, люди выпрыгивают из пылевого облака, словно из небытия.

– Ладони держать открытыми, – приказал Розмич. – Не шевелиться.

– Младшим дружинникам дoлжно помалкивать, – тут же напомнил Добродей. Словил недобрый взгляд новгородца, но не смутился.

Отряд заметили давным-давно, сложно не увидеть посреди голой степи неподвижных, как древние валуны, всадников. Окружали скорее с интересом, нежели злостью. Добродей заметил изготовленные к стрельбе луки и оголенные клинки. В какой-то миг старшему дружиннику показалось, будто их не люди обтекали, а рой исполинских пчел, ибо разговоры хазаров сильно напоминали жужжание. Наконец слуха коснулась знакомая речь, и, хотя вражеский воин ломал и коверкал слова, вопрос поняли все:

– Кто такий? Что делать наш земля?

– Я – Добродей, старший дружинник князя Осколода Киевского. Это – мои люди. Я пришел поговорить с вашим воеводой.

Вопрошавший затарабанил на своем языке, переводил остальным. Едва закончил, в толпе послышались смешки, перемешанные с раздраженными выкриками.

– Каган Ас-Халиб умер, – хитро протянул воин, сощурив и без того узкие глаза.

– Да. Мой князь погиб. Но это не отменяет…

– Молчать! – пискнул воин.

Масса людей, окружившая отряд, как море одинокую скалу, ожила. Воины дикарского вида расступались, пропуская вперед кого-то важного. Добродей пригляделся – лицо знакомое. Этот не раз побывал в Киеве, да и у самого Осколода.

Следом за вожаком ехал пузатый хазарин, разодетый в дорогие ткани. В щекастой морде Добродей узнал одного из важных купцов, которых не только терпели в Киеве, но и в княжеский терем изредка приглашали.

Хазарский главарь вопросительно глянул на купца, тот расплылся в лягушачьей улыбке, выпятил грудь и каркнул что-то на своем. Вожак ответил грубо, и взгляд купца заскользил по лицам славян. Добродею показалось, осматривает их не как возможных знакомых, а как корзины с рыбой или бочки с брагой.