63
Редактор сел за руль своего маленького автомобильчика и уехал. Писатель стоял и смотрел ему след до тех пор, пока задние фары не исчезли во мгле. Потом он пошел к дому. Мэг ждала его в самом начале дорожки и улыбалась ему несколько неуверенно. Она крепко прижала руки к груди, хотя вечер был теплым.
«Мы остались вдвоем», – сказала она. «Пошли в дом?» «Давай».
На середине пути она остановилась и спросила: «Пол, в твоей пишущей машинке случайно не живут форниты?»
И писатель, который часто – очень часто – задумывался над тем, кто подсказывает ему слова, возникающие у него в голове, решительно ответил: «Ни одного».
Они вошли в дом, держа друг друга за руки, и дверь разделила их и черную ночь вокруг.
ЗАКЛЯТИЕ ПАРАНОИКА
- Нет больше
- Ни выхода и ни входа.
- Дверь, что окрашена белым,
- хлопала – ветром било.
- Все хлеще и хлеще.
- Кто-то стоит на пороге -
- в черном плаще,
- горло его согрето
- тонкою сигаретой.
- Зря только время тратит -
- его приметы -
- в моем дневничке.В тетради.
- Выстроились адресаты -
- змеею.Криво.
- Рыжею кровью
- красит их лица
- свет от ближнего бара.
- Свет продолжает литься...
- Нет больше
- ни выдоха и ни вдоха.
- Если я сдохну,
- если я скроюсь из виду,
- если я больше не выйду,
- мой ангел – а может, черт -
- отправит мой дневничок
- в Лэнгли, что в штате Виргиния.
- Стены пропахли джином,
- свет пролился потоком,
- ветры его сотрясали...
- БЫЛО – пятьсот адресатов
- по пятистам аптекам.
- Были блики да блоки.
- Было – пятьсот блокнотов...
- В черном. Готов. Глуп.
- И огонек – у губ.
- Город – в огне...
- Страх потечет реками.
- Кто там стоит у рекламы,
- думает обо мне?
- Долго. Мучительно долго.
- В комнатах дальних – дольних? -
- люди меня воспомнят.
- Воспой мне
- о жарком дыханье смерти
- в звонках телефона,
- о телефонной сумятице,
- о проводной смуте...
- Видишь, как просто?
- Там – одинокий кабак на перекрестке.
- Там, чередою столетий,
- в мужском туалете
- хрипит запоротый рок,
- и в руки – из рук -
- в круг -
- ползет вороненая пушка,
- и каждая пуля-пешка
- носит мое имя.
- Ты говорил с ними?
- Их накололи.
- Им не сыскать мое имя
- в чреде некрологов.
- В их головах – муть,
- им не найти мою мать,
- она скончалась.
- Стены от крика качались.
- Кто собирал пробы,
- точно с чешуйчатых гадов,
- с моих петляющих взглядов,
- со снов моих перекосных,
- со слез моих перекрестных?
- Свет невозможно убрать...
- А среди них – мой брат.
- Может, я говорил?
- Что-то не помню...
- Брат мой все просит
- заполнить бумаги его жены.
- Она – издалека,
- начало ее дороги -
- где-то в России...
- Вы еще живы?
- Вас ни о чем не просили!
- Слушай меня, это важно,
- прошу, услышь...
- Ливень падает свыше,
- с высоких крыш.
- Капли – колючее крошево,
- серое кружево.
- Черные вороны сжали
- ручки зонтов черных.
- Болтают... слушай, о чем они?
- Пялятся на часы.
- В воде дороги чисты.
- Долго лило – острые струи мелькали.
- Когда завершится ливень,
- останутся лишь глаза -
- как монетки мелкие.
- Останется ложь.
- Подумай – стоит стараться?
- Вороны – черные.
- Вороны эти ученые -
- у ФБР на службе.
- Вороны – иностранцы,
- все это очень сложно.
- Лица манили,
- но я обманул их -
- я из автобуса выпрыгнул.
- Один. На ходу. Без денег.
- Там, среди дымных выхлопов,
- таксист-бездельник
- поверх газеты измятой
- прошил меня взглядом,
- глянул – словно сглодал.
- Я – ошалевший, измотанный.
- Кану,
- как камень.
- Сверху -соседка.
- Ушлая старая стерва,
- седина – на пробор...
- Ее электроприбор
- жрет свет моей лампы,
- мне уже трудно писать.
- Мне подарили пса:
- пятнистые лапы -
- да радиопередатчик,
- вживленный в нос.
- Мистика.
- Прямо с моста
- я столкнул пса вниз -
- на двадцать шесть пролетов...
- Вот, написал про это.
- (Ну-ка, назад, проклятый!
- Живо – назад!
- Я видел высоких людей -
- гляди,
- больше не будет .проколов.)
- В закусочной пол
- пел
- старые блюзы-хиты.
- Официантка – хитра:
- твердит, что бифштекс солили.
- Да мне ли не знать стрихнина!
- Горький тропический запах
- не заглушить горчицей,
- попритуши-ка запал,
- стоит ли горячиться?
- От горизонта,
- от гор
- ночью пришел огонь.
- Видишь, как дым – нимбом -
- сереет в небе?
- Ночью все мысли смяты,
- то ли это!
- Кто-то безликий – смутный-
- по трубам отстойника столько
- плыл к моему туалету...
- Слушал мои разговоры
- сквозь тонкие стены-
- стены вращали ушами,
- стены дышали,
- стены давили стоны.
- Видишь – следы рук
- фаянс испачкали белый?
- Время стянулось в круг,
- все это вправду было...
- День переходит в вечер,
- красным горит по сгибу:
- Мне позвонят – я уже не отвечу.
- Не телефон – гибель!
- Бог посылал грозы -
- люди швыряли грязью.
- Грязью залили землю,
- больше – ни солнца ни зелени,
- лишь крики боли.
- Они научились врываться,
- у них – винтовки да рации.
- У них – ни заминки в речи,
- им объясняют врачи,
- как будет эффектнее трахаться.
- Прикинь, как сладко:
- в лекарствах у них – кислотка,
- в лечебных свечках – «снежок».
- Кто там. с ножом,
- рвется – прогнать солнце?
- Пусть только сунется!
- Дорога моя – все уже,
- дела – не в лад.
- Я облекаюсь в лед,
- не помню – я говорил уже?
- Лед ослепляет подлые инфраскопы,
- слежка выходит за скобки...
- Вот – наклонилось к закату
- индейское лето.
- Произношу заклятья,
- ношу амулеты.
- Золою
- засыпаны залы.
- Вы полагаете – взяли?
- К черту!
- Я ж вас прикончу в секунду.
- Я ж вас попалю за черту -
- четко!
- Любовь моя, будешь кофе?
- ...Небо – как кафель,
- моя усмешка – как грим...
- Нет у меня в ходу ни имени,
- ни выхода и ни входа.
- Кто-то стоит,
- согретый горечью сигареты.
- Не помню – я говорил?
ПЛОТ
От Хорликовского университета в Питсбурге до озера Каскейд – сорок миль, и хотя в октябре в этих местах темнеет рано, а они сумели выехать только в шесть, небо, когда они добрались туда, было еще светлым. Приехали они в «камаро» Дийка. Дийк, когда бывал трезв, не тратил времени зря. А когда выпивал пару пива, «камаро» у него только что не разговаривал.
63