Голливудские жены

Она скользнула ладонями ниже, нашла отверстие в пижамных штанах, запустила туда пальцы и ухватила его набухший член.

Очень осторожно она начала скользить по нему ладонями вверх-вниз, вверх-вниз. Медленные ритмичные движения исторгли у него негромкий стон удовольствия, но он не проснулся.

Она ухмылялась, забыв про грозу, целиком поглощенная задачей довести его до оргазма, не разбудив.

— У тебя тут такой хорошенький Джонни, — ободряюще шептала она ему на ухо. — Просто лапушка… Ну же, ковбой, подари мне то, что у тебя есть… Отдай все мамочке… Отдай мне все твое молочко…

О, она знала, какие слова они любят слушать, еще как знала!

И все было так легко. Он кончил быстро, забрызгав простыню пульсирующими струйками спермы. Она прильнула к его спине и заснула.

Когда Джой проснулась, уже занялась заря, а гроза у мчалась бесследно. Рядом с ней довольно похрапывал Леон. А что? Она же дала ему то, чего он хотел. Чего хотят все мужчины. Изображал из себя заботливого папашу, а оказался просто мужчиной. И ему все равно, что бы с ней ни случилось.

Очень осторожно она выбралась из-под одеяла и, косясь одним глазом на его спящую фигуру, проверила содержимое бумажника на комоде. Ого! Триста девятнадцать долларов. Она схватила деньги, забрала свои монатки из кухни, быстренько оделась и бесшумно выбралась из квартиры.

Милли Розмонт проклинала день, когда капитан Лакост разрешил Леону забрать домой папку с делом Эндрюса. Уже две с половиной недели он каждый вечер запирался в своем тесном кабинете, где на столе было разложено содержимое чертовой папки. И просиживал там часами, не делая почти никаких пометок в своем драгоценном блокноте. Она каждое утро проверяла его мусорную корзинку, но находила только страницы с загадочными; «Почему? Где он теперь? Когда он снова убьет?»

Милли решила, что настало время объясниться. Она вошла в кабинет с чашкой кофе и бутербродом.

— Леон! — сказала она резко. — Можно с тобой поговорить?

Он снял тяжелые очки для чтения, потер переносицу толстого носа и посмотрел на нее.

— Если тебе нельзя, то кому можно?

Она поставила чашку и тарелку с бутербродом на стол и поглядела на него очень серьезно.

— Это дело превращается у тебя в манию, что мне очень не нравится.

Он посмотрел на жену с сочувствием и попытался встать на ее точку зрения. Лучше бы объяснить ей все, рассказать, почему он ощущает свою личную ответственность. Но этого сделать он был не в силах. Слишком неловко, слишком стыдно.

Он потянулся, ощущая, как устали его плечи и затекла шея.

— Если ты не хочешь, чтобы я продолжал…

Она беспомощно развела руками.

— Вопрос не в том, чего хочу или не хочу я, а в том, что лучше для тебя.

— Для меня, — медленно сказал он, — лучше разобраться с этим делом.

— То есть как это — разобраться? — сердито повторила она. — Всем известно, кто убил. Сын, и ты это знаешь. И еще ты знаешь, что его обязательно арестуют за что-нибудь еще. Так всегда бывает. Ты мне сам говорил.

Он отхлебнул горячий кофе.

— Я должен выяснить почему, Милли. Мне необходимо это узнать.

— А о чем я говорю? У тебя это навязчивая идея. И не слишком здоровая. — Несколько секунд она смотрела на него, потом повернулась и вышла из комнаты.

Он куснул бутерброд, запил кофе и взял блокнот. «Где родился Дек Эндрюс? — написал он. — В какой больнице? В каком городе? Дата его рождения?»

Возможно, никакой роли это не играло. И все-таки…

В бумагах Эндрюсов не было ничего, что имело бы отношение к их жизни до приезда в Филадельфию двадцать с лишним лет назад. Ни брачного свидетельства, ни метрик, ни писем от родных — никаких указаний, откуда они приехали.

Это тревожило Леона. Почему, ну почему никаких следов их прошлого? Они прятались от кого-то или от чего-то? Дек узнал то, чего ему не следовало знать?

Уже идея.

Аккуратным почерком Леон написал: «Провести компьютерную проверку Уиллиса и Уинифред Эндрюс».

Почему бы и нет? Вреда не будет.

Глава 15

Он выглядел наилучшим образом — то есть сногсшибательно.

Регистраторша внизу вытаращила глаза и даже не заглянула в список на столе перед собой проверить, есть ли он там. Она указала ему на лифт с завороженной улыбкой и сказала:

— Удачи!

Да. Удача ему не помешает.

Удача! Все его тело томилось по ней, как наркоман по наркотику.

Он нажал на кнопку. Двадцатый этаж. Может, двадцатка станет его счастливым номером?