Голливудские дети

ГЛАВА 30

Кеннеди очень не хотелось возиться с интервью с Чарли Долларом. С тех пор, как было совершено новое убийство, расследование этого дела стало ее основной заботой.

Ее появление на телевидении вызвало целый переполох.

– Мы добились своего, – сообщила Роза. – Я слышала, что начальник полицейского управления лично занялся этим. Им придется пошевелиться, иначе публичный скандал им обеспечен.

– Великолепно, – подытожила Кеннеди, радуясь, что все наконец сдвинулось с мертвой точки.

– Мой редактор новостей хочет, чтобы ты снова выступила. Он считает, что из этой истории можно многое выжать. Он хочет, чтобы ты появлялась на экране раз в неделю, пока они не поймают этого маньяка.

Кеннеди согласилась. Все что угодно, лишь бы найти убийцу. Она знала, что откуда-то издалека Фил и ее отец следят за ее работой. И ей хотелось надеяться, что им есть чем гордиться.

Тем не менее нельзя было забывать, что ее ждет беседа с очередной кинозвездой. Теперь счастливой жертвой стал Чарли Доллар. Договариваясь с ним о встрече, она и вправду хотела побеседовать с ним, что в ее практике общения с разными знаменитостями случалось крайне редко. Он дал ей свой адрес и объявил, что ждет ее около полудня.

Когда она приехала, то была приятно поражена тем, что хозяин собственноручно открыл ей дверь.

– Здравствуйте, леди журналистка, – тепло приветствовал он ее. – Заходите.

Показались две огромные собаки.

– Не обращайте внимания на этих бандюг, – сказал он, ведя ее в гостиную. – Я их выдрессировал – они кидаются только на других актеров.

Он одарил ее широчайшей улыбкой и сверкнул глазами. На голове у него уже начинала просвечивать небольшая лысина, да и брюшко намечалось, но он все равно был чертовски привлекателен в своей яркой гавайской рубашке, светло-бежевых, довольно потертых шортах и белых матерчатых туфлях на босу ногу.

– Присаживайтесь, – пригласил он, указывая на диванчик.

Она окинула взглядом комнату и решила, что здесь ей определенно по душе. Комната была очень уютная, и чувствовалось, что рука дизайнера не касалась ее, в отличие от большинства домов на Беверли-Хиллз. Было совершенно очевидно, что Чарли окружил себя любимыми вещами. Старый диван, обтянутый кожей, был мягким и удобным, на стенах висели довольно любопытные живописные полотна, рядом резвились собаки – совсем как в ее собственном доме, а сам Чарли производил впечатление очень приятного человека.

– Давайте-ка начнем нетрадиционно и выключим диктофон, – сказал он с усмешкой.

– Ладно, – согласилась она.

– Знаете, мне безумно хочется подымить косячком, если только вы не возражаете. Да, не вздумайте упоминать об этом в своей статье.

А знает ли он, в какую опасную игру он играет? Его безыскусность и открытость были несколько чрезмерными, чтобы не поддаться искушению написать о них очень подробно.

– Могу ли я доверять вам, Кеннеди? – спросил он, глядя на нее в упор своими плутоватыми глазами, проникавшими, казалось, в самые глубины ее сердца.

– Полагаю, да, – ответила она неохотно.

– Хорошо, – успокоился он, закурил сигарету с наркотиком и глубоко затянулся.

Это было что-то новенькое – актер, который не спасовал перед журналистом. Она приняла правила его игры.

– Вы просто уничтожили Бобби Раша, – заметил он, предлагая ей затянуться.

Она покачала головой.

– Это не я. Хотя косвенно, конечно, к этому руку приложила.

Чарли невозмутимо затянулся еще раз.

– Что же произошло?

– Мою запись изменили и урезали. Из-за этого я чувствую себя отвратительно. Но поверьте мне, это больше никогда не повторится.

– Надеюсь.

– Не беспокойтесь, вы в полной безопасности. Сейчас я заключила такой контракт, который не позволит им изменить ни строчки.

– Бобби – парень неплохой, – произнес Чарли, выпуская струю дыма. – Это родитель у него скандалист, а он всегда ведет себя вполне пристойно.

– Мне казалось, что быть ребенком знаменитости очень здорово. Деньги, привилегии и все такое.

– Не в моих правилах спорить с журналистами женского пола, но вы не правы.

Она решила, что безопаснее будет сменить тему.

– У вас ведь есть маленький сын, правда? Он расплылся в добродушной улыбке.

– Точно. Его зовут Спорт. Он у меня самый-самый.

– Это уже для записи – вы собираетесь жениться на его матери?

Чарли снова засмеялся.