Исцеление любовью

Но Джесс не мог понять главного: Кэтлин Тейлор была такой же смекалистой, как героини его романов, и добра сердцем, как ее мать Мэгги…

— Подумайте, Кэтлин, — тихо сказал Джесс. — И не надо сомневаться. Ладно?

— Ладно. Я подумаю.

Он ласково улыбнулся:

— Тогда — спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Джесс повернулся и, перешагнув порог, исчез за стеной дождя. Кэтлин не задержала его.

Тогда, в Мауи, Джесс не дал ей вернуться в бушевавшую бурю, потому что его лев гулял на свободе. Теперь же, в Лос-Анджелесе, она позволила льву уйти. Потому что Джесс говорил правду: Кэтлин надо было обрести уверенность, здраво оценить свои чувства и подумать о тех последствиях, которые мог бы иметь столь рискованный шаг для ее собственного трепещущего сердца.

Глава 22

Уэствудская больница

Седьмой западный корпус

Суббота, 27 апреля 1999 года

У нее болел каждый мускул, как будто не пациент, а она сама была крепко связана по рукам и ногам.

Болело не только тело, но и душа. Аманда ненавидела эти путы, хотя все было сделано для пользы пациента. Ибо пока тело оставалось во власти разбушевавшихся от наркотиков нервов, ему нельзя было предоставлять свободу.

Были в жизни Аманды трагические минуты, когда она сама лежала, крепко связанная по рукам и ногам. И ей тогда было далеко не сладко. Этот момент резко изменил всю дальнейшую жизнь будущего доктора Прентис — Аманда стала психиатром. И не в последнюю очередь именно потому, что сама испытала боль и горькое чувство бессилия неспособного вырваться на свободу человека.

Аманда смотрела на лежавшего перед ней пациента и вместе с ним переживала боль, обиду и беспомощное унижение. Нет, она была против подобного метода лечения! Поэтому так старательно изучала психологию, разбиралась чуть ли не во всех существующих лекарствах. Но сейчас волей-неволей пришлось прибегнуть к этой крайней мере. Другого выхода не было…

Пациент заснул. Аманда с облегчением посмотрела на него, повернулась и пошла к двери. Но у самого порога ее задержала референт Седьмого корпуса:

— Ой, доктор Прентис, можно вас на минутку?

— Да?

— У меня к вам записка от доктора Тейлор. Несколько часов назад она заезжала в клинику и спрашивала о вас. Я сказала, что вы заняты с пациентом. Тогда она написала записку, попросила ее вам передать, а сама поехала домой.

— Спасибо! — кивнула Аманда и, взяв записку, вышла в коридор.

Итак, Кэтлин вернулась. Патрик больше не будет чувствовать себя одиноким. Теперь она станет каждый день приходить к нему, разговаривать, помогать.

Патрик… Он оставался в мыслях Аманды днем и ночью. Было время, когда он после захода солнца навещал Аманду в ее вынужденном добровольном заточении. Эти наложенные на себя путы были прозрачными и неощутимыми. Ибо представляли собой ее собственную волю. Аманда крепко держала себя в руках, поскольку понимала существующую опасность. Ведь, расслабившись, она могла признаться Патрику, что солгала. И что тогда?

Я никогда не чувствовала себя так ужасно, как в то время, Патрик! И даже не могла себе раньше вообразить ничего подобного! Эту невозможную правду! И невысказанную ложь… Но ты выживешь, Патрик! Тогда ты и я…

Патрик будет жить! Он должен жить! Но не будет ни тогда, ни ты и я. Потому что это было ложью…

Патрик должен выжить, обязательно выживет! Записка Кэтлин вселила в Аманду надежду.

Доносившиеся из палаты шаги Патрика по мере его приближения к двери становились все медленнее. Аманда стояла в предбаннике с другой стороны и напряженно вслушивалась. Она знала, что Патрик в палате. А он решил, что Аманда ни за что не войдет, предварительно не постучавшись.

Что она здесь делала? Зачем пришла?

Пришла, чтобы… дотронуться до него. Аманде казалось, что и сам Патрик, умирая на ее глазах, захочет почувствовать это прикосновение.

Но Патрик умирал очень медленно, и рука Аманды, готовая постучать в дверь, повисла в воздухе, как будто встретив какое-то невидимое препятствие.

Я не умираю, Аманда! И этот день станет для меня памятным…

Патрик чувствовал себя так, будто клетки мозга донора уже проникли и укрепились в его костях. Хотя После операции прошло всего лишь два часа, он ощущал себя воскресшим и почти здоровым. А потому не оделся в больничный халат, как подобало бы пациенту клиники.

Все его мысли занимал неизвестный донор. Где этот великодушный человек? Кто он? Его, наверное, надо искать где-нибудь неподалеку! Скорее всего он спит в одной из палат клиники, набираясь сил после чувствительной потери, понесенной его костями. Или же бодрствует, не в силах заснуть от испытываемой боли. Но в любом случае Патрик считал своим долгом навестить его.