Маскарад любви

– Я не собираюсь дразнить вас, – пролепетала Дорис, напуганная последствием своих необдуманных речей. – Поверьте, больше всего мне хотелось бы исчезнуть из вашей жизни.

– Понятно, что вам со мной неуютно, потому что я разгадал вашу суть. – Пальцы Брюса сильнее впились в ее плечо, и она ощутила, как дрожат его руки.

– Послушайте меня, Брюс Кейпшоу! Подумайте сами, вынесла бы я жизнь с Дейвидом Леноксом, если то, что вы мне приписываете, было бы правдой хотя бы частично или если бы я принимала все эти сплетни близко к сердцу? Вы действуете так, как будто являетесь единственным носителем истины и благонравия, и это дает вам право считать меня хищницей, гоняющейся за обладателями толстых кошельков. – Дорис говорила с оттенком горькой обиды.

– Уж не пытаетесь ли вы сказать, что ваш брак не являлся коммерческой сделкой? – Его хватка ослабла, но плечу было все еще больно.

– Сделкой был бы брак с вами, – усмехнулась она. Ее самообладанию приходил конец. Ей нестерпимо хотелось закричать, что нарисованный им портрет абсурден.

– Значит, вы готовы пойти на сделку со мной? – туповато спросил он.

– О нет! Я скорее вышла бы замуж за дьявола. По-моему, даже он понимает, что такое любовь, лучше вас. Во всяком случае, я делаю такой вывод из всего того, что вы мне наговорили. – Она прикусила губу, ощутив его взгляд, напоминавший луч лазера.

– Ах, ах! Брак не может быть без любви! Прямо-таки сентиментальная девушка из прошлого века!

– Смейтесь, смейтесь, если вам ничего больше не остается, – парировала Дорис. – Ваша проблема в том, что вы панически боитесь повторить судьбу отца, боитесь, что в один прекрасный день рядом с вами появится смазливое личико, обладательница которого, воспользовавшись вашей слабиной, ворвется в размеренную жизнь. Поэтому вы пытаетесь сделать себе прививки от любви… Мне искренне жаль вас!

– Заткнись! – Его крик разорвал недолгую тишину, наступившую после ее слов. Чувствовалось, что больше сдерживаться он просто не мог.

Брюс притянул к себе Дорис судорожным – движением человека, который тонет и пытается схватиться за что угодно. Его ладони обхватили ее шею, а губы заскользили по лицу.

Дорис почувствовала, что она тает. Желание стало нестерпимым и достигло апогея, когда она поняла, что больше ни о чем другом думать не способна. Он целовал ее закрытые веки, кончиком языка провел по соленым дорожкам, оставленным слезами. В низу живота Дорис почувствовала горячий свинец, и это отрезвило ее.

– Вы бессердечный, черствый негодяй, и я не хочу, чтобы мое тело стало средством, с помощью которого вы решили отомстить миру. Почему для этой цели вам не избрать Милдред? Или в отношении ее вы хотите проявить воспитанность и продемонстрировать свою принадлежность к цивилизованному миру?

Никогда в жизни Дорис не доводилось произносить чего-либо подобного.

Брюс застонал, еще не допуская мысли, что слышит свой приговор. Его тело, напряженное и дрожащее от неудовлетворенного желания, не хотело признавать поражения. И он сам тоже.

– Понятно, вы не привыкли что-нибудь делать за так?

Ее движение было чисто рефлекторным, звук от удара женского кулачка в квадратную челюсть эхом разнесся по комнате. Дорис, в ужасе от содеянного, а не от страха перед возвышающимся над ней мужчиной, отскочила на шаг, взгляд не мог оторваться от следа удара, проступившего на оливковой коже. Брюс в задумчивости потрогал подбородок.

– Женщина, – его глаза превратились в щелочки, он наклонил голову к Дорис опасно близко, – никогда больше не делай так. Я не ручаюсь за себя!

– Ну и что будет? – спросила она с наигранной смелостью. – Вы ударите меня в ответ?

– Вовсе нет, просто тогда случится то, чего мы оба хотим, и уже давно…

– Свершится насилие, – брезгливо выразила догадку Дорис, отметив, что он по-прежнему в упор смотрит на нее.

Он взял ее руку в свою, именно ту, которой она нанесла удар. Дорис не делала попыток освободиться, загипнотизированная его взглядом. Глаза Брюса нацелились на ее губы. Он поднес хрупкую ладонь к своим губам и неестественно медленно стал целовать каждый палец. Когда он закончил свое странное занятие, ее била нервная дрожь и она судорожно глотала воздух.

– Я не насильник, Дорис, – с расстановкой произнес он.

– Убирайтесь! Оставьте меня, наконец, в покое! Я хочу побыть одна… Я ненавижу вас! – Последние слова она произнесла с огромной убежденностью. Сейчас она действительно ненавидела его ровно в той же мере, в какой всего несколько минут назад была им очарована. – Я не останусь здесь на ночь. Лэм приедет и заберет меня.