Парадокс Гретхен

– Нет, Сонь, нет! Это только кажется так, что хорошо! А на самом деле вовсе нет…

– Да откуда ты можешь знать-то? Ты и дня не жила так, как я! Ты знаешь, сколько мне на моем комбинате платят? Да мне порой жрать совсем нечего! Понимаешь, вообще нечего! И носить нечего! Даже халат вот этот – детдомовское еще приданое… А впереди у меня что хорошего? Ты бы согласилась, например, всю жизнь прожить вот в такой убогой коммуналке?

– Нет… Нет, конечно…

– А мне придется здесь жить! И моя комната, между прочим, еще хуже этой! А что делать – придется. По крайней мере, пока этот дом сам не развалится. А потом что – не знаю. И никакой положительной перспективы на будущее у меня не имеется. Так что я стала бы, без возражений, этим витамином! И ты бы стала, если бы пожила тут пару годочков. Ишь, в родителях своих черта она углядела…

– Но, Сонь…

– И не говори мне больше ничего! Поняла? Дура ты! Дура набитая и зажравшаяся! Хоть и Маргошка!

– Да я…

– И разговаривать с тобой больше не хочу ни о чем! И дружить с тобой не стану! Поняла? И помогать тебе не буду! Сами мойте свои грязные окна…

Соня тяжело спрыгнула с подоконника и резво промаршировала мимо вконец растерявшейся Маргошки к выходу. Было слышно, как невдалеке хлопнула дверь ее комнаты, а потом наступила тишина, такая же гнетущая и серая, как убого-блескучие обои в этом снятом так недорого жилье. Постояв еще минуту и послушав обступившее ее со всех сторон неуютное безмолвие, Маргошка пожала плечами, встряхнулась и продолжила отчаянную борьбу с коммунальной серой пылюкой, которая, казалось, въелась намертво в это убогое жилище. И все равно – Соня не выходила у нее из головы… Вернее, не сама Соня, а этот разговор их странный. А может, и не странный, – может, просто нелепый. Побеседовали, называется. Кто про Фому, а кто про Ерему… «Надо будет Пашке потом про эту Соню рассказать, – подумала она, разгибаясь и держа в руках тряпку, которой старательно домывала пол в комнате, – как бы он на все эти Сонины доводы возразил, интересно? Она ведь во многом права, кстати… Хотя он-то как раз всегда найдет, что ответить! Надо его познакомить с ней обязательно. Хорошая девчонка. Может, Пашка даже и присоветует ей чего. Он умный. А не присоветует, так хоть песню споет…»

9

Ох, и тяжелой штукой оказалась эта материнская растерянность – хуже и не придумаешь. Ася согласилась бы скорее на депрессию – на это безразличное, абсолютно равнодушное отношение к жизни, когда ничего тебе уже не нужно и не интересно – только бы не эта постоянная, изводящая душу тревога за сына: где он, как он, что с ним… И еще: принять все случившееся таким, как оно есть, тоже болезненно не могла, терзалась оттого, что бездействует. Асе все время казалось, что можно еще что-то исправить, что-то предпринять срочное, спасти ситуацию, вернув все на круги своя, чтобы было, как раньше, удобно и правильно: у сына – институт, у дочери – приличный и модно-дорогой вид, у нее – Жанночка с Левушкой и их шикарная дача по выходным… Эх, Пашка, Пашка! И что наделал, глупый ты сын…

Все валилось у Аси из рук, все разбивалось и рассыпалось прямо на глазах, как рассыпалась ее трудная, конечно, без мужа, но относительно налаженная, казалось бы, жизнь. Слава богу, начальница ее новоявленная куда-то исчезла в последнее время и не стояла над душой. Разное говорили о причинах этого отсутствия. Одни утверждали, что учиться поехала на какие-то рекламные курсы. Любознательная, черт побери… Другие шепотком доверительно сообщали, что она на недельку в Питер махнула, чтоб с Валеркой там отношения выяснить да детей у него забрать, которые после свершившегося скоропалительного развода пожелали жить с отцом, а не с матерью. В общем, что ни говори, но начальница их новоиспеченная отсутствовала на рабочем месте уже вторую неделю. И не звонила даже. Народ в офисе по этому поводу страшно нервничал и изводился, потому как работать без плохонького, но все же руководителя никто и никогда не умеет. А когда человек нервничает и напрягается слишком много, на него обязательно в конце концов страшный «жор» нападает. Асе даже пришлось снова, пока отсутствует начальница, открыть свое «бистро». По настоятельным просьбам трудящихся, так сказать. И теперь, изголодавшись по привычным в течение рабочего дня перекусам, эти трудящиеся быстро и с остервенением опустошали полки холодильника – она не успевала в магазин бегать. Да и остальные Асины обязанности на работе и дома тоже никто не отменял… Надо было только собраться с силами, заставить себя, но по-прежнему все валилось из рук. Потому что Пашка так и не вернулся и не позвонил ни разу.