Добрый ангел смерти

– У меня с собой диплом, – вдруг прошептала Гуля. – Я смогу работать врачом… Хорошо? Я удивленно посмотрел на нее.

– Ты хочешь работать? – спросил я и понял, что вопрос мой прозвучал довольно глупо.

– Да, – ответила Гуля. – Пока у нас нет детей… Погладь меня!

Я гладил ее волосы. Она лежала с закрытыми глазами. Уголки ее рта подергивались.

Кажется, я был счастлив. «Кажется» – это потому, что счастье было каким-то необъяснимым. К нему примешивался легкий страх, боязнь ответственности. Наше будущее начинается сегодня вечером, думал я и пытался представить себе это будущее. А оно не представлялось. Конечно, оно так просто не увидится. Да и воображение мое устало, перестало верить в чудеса. Скептицизм, а может и действительно цинизм, вот что приобрел я за время этого путешествия. Теперь надо лечиться. Надо возвращать рукам, чувствам, голове и рту вкус к жизни. Надо выпить какой-то «другой кофе». Надо взбодриться душой. Тело само отдохнет от усталости.

Я вдруг понял, что все-таки существует многопрядная нить, связывающая душу с телом, – это нервы. Это они заставляют руки дрожать, они передают сновидению заряд кошмара. Другой, только что придуманный мною кофе вряд ли сможет взбодрить душу, не затрагивая при этом тело, не послав какие-то заряды по неровным нитям моих нервов. Разве что это будет «кофе с молоком» из банки детского питания.

Я прижал Гулю к себе, уткнулся носом в ее волосы.

Глава 67

Утром нас разбудил полковник. Предварительно постучав в дверь купе, он подождал пару минут, думая, что этого времени нам хватит, чтобы подняться и встретить его бодрой улыбкой. Но, когда он вошел, мы все еще лежали. Правда, уже с открытыми глазами.

Полковник был гладко выбрит, и усы его вновь приобрели благородный опрятный вид.

– Вода в титане вскипела, – объявил он и посмотрел на часы. – У нас остается час на чаепитие. Даю вам три минуты на подъем!

Он улыбнулся и вышел. Когда вернулся – мы уже сидели за столом.

– Ну что, будем точки над "i" ставить? – спросил он полушутливо-полусерьезно, размешивая ложкой в стакане труднорастворимый «железнодорожный» сахар.

Состав пошел на поворот, и я автоматически посмотрел в окно. Горизонт был похож на забор из высоченных труб. Трубы молчали, над ними синело чистое небо.

– Через час будем в Харькове, – снова заговорил полковник Тараненко. – Я поэтому вас и разбудил. Последняя возможность поговорить. Только сначала говорить буду я.

Он улыбнулся и обвел нас немного напряженным взглядом.

– Я вас потом выслушаю, – продолжил полковник. – Но сначала вы должны выслушать меня. Внимательно и не перебивая. Согласны?

Молчание – знак согласия. Полковник еще раз обвел нас взглядом. Выдержал двухминутную паузу.

– Я остаюсь в Харькове, вы поедете дальше…

– А писок? – спросил Петр, уставившись в глаза Витольду Юхимовичу.

– Мы же договорились: вы слушаете внимательно и не перебиваете меня! Потом будете задавать вопросы, если будут.

Полковник пожевал губы.

– Ладно, про песок… Песок уже не с нами. Вагон с песком остался в Артемовске. Ни я, ни вы, ни мы вместе не имеем ни права, ни возможности решать, что с ним делать. Я не буду говорить, что этот песок сначала надо серьезно исследовать. Но главную задачу мы выполнили вместе – доставили песок на Украину. И это, как вы понимаете, нам зачтется… Могу пообещать только одно – постараюсь сообщать вам все новости, касающиеся этого песка. Но ваших же интересах никому о песке не говорить. Во-первых, вам все равно не поверят.

Во-вторых, если вы начнете о нем говорить, то больше ничего не узнаете. Зато сможете узнать, что вас разыскивает московская ФСБ по подозрению в торговле оружием и наркотиками на Северном Кавказе. Кстати, это была вынужденная ситуация. Иначе бы нам не удалось провезти песок. К сожалению, высокой цели чистыми руками не достигнуть! – Полковник тяжело вздохнул. – Теперь о другом.

Тебе, Коля, – он повернулся ко мне, – в Киев пока возвращаться нельзя. Меня не интересует, где ты на время можешь спрятаться, но спрятаться надо. Думаю, что Пете ты доверяешь больше, чем мне, так что можешь оставить ему свои координаты, а мы через него тебе сообщим, когда можно будет вернуться в Киев. Думаю, что у СБУ найдется возможность расчистить тебе посадочную полосу. Но месяц-другой надо будет подождать. Ну а вы, – он перевел взгляд на Петра и Галю, – можете свободно ехать домой. Я еще раз повторяю – в ваших же интересах молчать про песок. Вы же не за песком ехали! Вы ехали за сокровищем, пускай за духовным сокровищем. Съездили и вернулись. Ничего не нашли. Зато обогатились жизненным опытом, а кое-кто, – полковник хитровато посмотрел на меня, – даже нашел свое сокровище. – И он перевел взгляд на Гулю. – Короче – жизнь продолжается.