Французская революция, Конституция

Друзья конституции собрались, как указывает само их название, главным образом для того, чтобы наблюдать за выборами, когда последние наступят, и доставлять подходящих людей; но в то же время и для того, чтобы совещаться об общем благе, дабы оно не потерпело какого-либо ущерба, и, однако, пока еще не видно, каким образом это будет делаться. Потому что, когда двое или трое соберутся где-нибудь - за исключением церкви, где все вынуждены к пассивному состоянию, - то ни один смертный, и они сами в том числе, не сможет сказать точно, для чего они собрались. Как часто оказыва

лось, что початая бочка приводила не к веселью и дружеским излияниям, а к дуэли и проламыванию голов и предполагавшийся праздник превращался в праздник лапифов^[32]! Клуб якобинцев, вначале казавшийся таким лучезарным и олицетворявшийся с новым небесным светилом, которому предназначено просветить народы, должен был, как и все на свете, пройти уготованные ему этапы. К несчастью, он горел все более и более тусклым, мерцающим пламенем, распространяя серный запах, и исчез наконец в изумленном небе, подобный знамению преисподней и зловеще пылающей темнице осужденных духов. Каков стиль их красноречия? Радуйся, читатель, что ты не знаешь его и никогда не узнаешь в совершенстве. Якобинцы издавали "Журнал дебатов", где всякий, у кого хватит духа просмотреть его, найдет страстное, глухо рокочущее патриотическое красноречие, непримиримое, бесплодное, приносящее только разрушение, что и было его задачей, крайне утомительной, хотя и весьма опасной. Будем благодарны за то, что забвение многое покрывает, что любая мертвечина в конце концов закапывается в зеленое лоно земли и даже делает его еще гуще и зеленее. Якобинцы похоронены, дело же их осталось и даже продолжает "совершать кругосветное путешествие" по мере возможности. Еще недавно, например, его можно было видеть с обнаженной грудью и сверкающими презрением к смерти глазами у Мисолонгиона в Греции^[33]. Не странно ли, что сонная Эллада была разбужена и приведена в состояние сомнамбулизма, которое затем сменится полным бодрствованием, лишь одним голосом с улицы Сект-Оноре? Все умирает, как мы часто говорили; не умирает только дух человеческий, дух его поступков. Разве, например, не исчез с лица земли самый дом

якобинцев и едва сохраняется в памяти немногих стариков. На его месте рынок Сент-Оноре, и там, где некогда глухо рокочущее красноречие, подобно трубному гласу Страшного суда^[34], потрясало мир, происходит мирная торговля птицей и овощами. Сам священный зал Национального собрания стал общественным достоянием, и по тому месту, где находилась платформа председателя, разъезжают телеги и возы с навозом, потому что здесь проходит улица Риволи. Поистине, при крике петуха (какой бы петух ни кричал) все видения исчезают и растворяются в пространстве. Парижские якобинцы составили Societe "Mere" (Общество "Мать") и имели не менее "трехсот" пронзительно кричащих дочерей, находящихся в "постоянной переписке" с ними. А состоящих не в прямой связи назовем их внучками или дальними родственницами - они насчитывали "сорок четыре тысячи". Но сейчас упомянем лишь о двух случаях: первый из них совершенно анекдотичен. Однажды вечером двое братьев-якобинцев стоят на страже у дверей, так как все члены клуба занимают этот почетный и служебный пост поочередно, и не пропускают никого без билетов; один привратник был достойный сьер Лаис, пожилой уже, патриотически настроенный оперный певец, горло которого давно смолкло, не достигнув успеха; другой - юноша по имени Луи-Филипп, первенец герцога Орлеанского, недавно, после необычайных превратностей судьбы, сделавшийся гражданином королем и старающийся поцарствовать поболее^[35]. Всякая плоть похожа на траву, это или высокая осока, или стелющаяся травка.

Второй факт, который мы хотим отметить, есть факт исторический, а именно что центральное Якобинское общество, даже в свой самый блестящий период, не может удовлетворить всех патриотов. Ему приходится уже, так сказать, стряхивать с себя два недовольных роя: справа и слева. Одна партия, считающая якобинцев слишком умеренными, учреждает Клуб кордельеров^[36]; это более горячий клуб, родная среда Дантона, за которым следует Демулен. Другая же партия, напротив, считает якобинцев чересчур горячими и отпадает направо. Она становится Клубом 1789 года, друзей монархической конституции. Впоследствии их назовут Клубом фейянов, потому что они собирались в Фейянском монастыре. Лафайет стоит или встанет во главе их, поддерживаемый всюду уважаемыми патриотами и массой собственников и интеллигенции; стало быть, клуб этот имеет самое блестящее будущее. В июньские дни 1790 года они торжественно обедают в королевском дворце при открытых окнах, под ликующие крики народа, с тостами и вдохновляющими песнями, из которых одна по крайней мере самая слабая из всех когда-либо существовавших. И они также будут в свое время изгнаны за пределы Франции, в киммерийский мрак^[37].

---

32 Лапифы (греч.) - мифическое племя, жившее в Фессалии и неоднократно воевавшее с кентаврами.

33 Мисолонгион - город в Греции, центр национального сопротивления греков во время национально-освободительной войны 1821-1829 гг.

34 В монотеистических религиях (христианство, ислам, иудаизм) последнее судилище, которое должно определить судьбы грешников и праведников.

35 Луи-Филипп (герцог Шартрский) в начале Французской революции вступил в Клуб якобинцев и в Национальную гвардию. Оказавшись замешанным в контрреволюционном заговоре (1792 г.), бежал из Франции и вернулся лишь при Реставрации (1817 г.). В 1830-1848 гг. - король Франции.

36 Клуб кордельеров - один из самых массовых демократических клубов Французской революции, связанный с народными массами, помещался в старом монастыре нищенствующего монашеского ордена кордельеров.

37 Киммерия - легендарное царство мрака и тумана ("Одиссея").