Американская звезда

– Но мы и потом можем этим заняться, о'кей?

– Когда бы ты ни пожелал, мой мальчик.

Вот это в Дон было плохо: чересчур услужлива.

Лорен сразу же увидела его, как только он вошел. Вообще-то она не ожидала, что он будет. И в то же время надеялась, что придет. И вот он появился вместе с Дон, повисшей на его руке, словно пиявка.

Она старалась не смотреть, ей не хотелось, чтобы он поймал ее взгляд. Он хорошо выглядел в своем смокинге, даже несмотря на то, что тот был немного великоват. Он явно пытался подать себя. Неужели ради Дон? Стерва!

И Лорен сразу же раскаялась. Дон вовсе не стерва, беда в том, что она как-то невольно стала школьной шлюшкой. Лорен подозревала, что Сток с ней спал. Он, правда, не признавался в том. Но ей было все равно.

А Сток в свое удовольствие вертел ее в танце так и этак и, как всегда, был полон сам собой.

– Давай что-нибудь выпьем, – сказала она, задыхаясь и вырвавшись из его рук.

Он просиял:

– Вот так-то лучше. Как насчет того, чтобы докончить с шампанским у меня в машине?

– Я имела в виду что-нибудь безалкогольное.

– Извините меня.

Она очень не любила, когда он старался иронизировать. В баре Ник подал Дон стакан разбавленного пунша:

– Попробуй эту отраву.

Она обвела взглядом зал и покачала головой.

– Не знаю, что нам здесь делать. Надо было поехать в Рипли. – И она быстро посмотрела на него. – Или остаться дома.

Да, он был согласен, они здесь чужаки. Дон притворно зевнула:

– Мы пришли, увидели, и нам стало скучно. Давай, к черту, рванем отсюда, нам веселее будет у меня. Я кое-что покажу тебе, а ты – мне!

Но ОН не собирался уходить, пока не повидает Лорен. В конце концов, это из-за нее он вырядился в смокинг и явился сюда.

– Да, но ты мне говорила, что знойно танцуешь. Как насчет того, чтобы показать им, как танцуют по-настоящему?

Дон всегда была готова принять вызов:

– Медочек, я могу всем им дать прикурить. В любое время дня и ночи. И по-всякому!

– Так чего же мы ждем? – И он потянул ее в толпу танцующих. Не то, чтобы ему очень хотелось танцевать, но это давало ему свободу маневра.

Дон наслаждалась возможностью показать себя во всем блеске. У нее были формы, и она знала, как всех ими потрясти, особенно когда на ней ее любимое узкое платье.

Вокруг собралась небольшая группа посмотреть, что они выделывают. А потом он увидел Лорен. Она сидела за столиком со Стоком и его друзьями и, конечно, выглядела потрясающе.

Он знал, что должен теперь сделать важный шаг. Он еще не знал, какой или когда это предпринять, но теперь он без этого не уйдет.

17

– Итак, – спросил Джои, перегнувшись через маленький столик, – ты любишь танцевать?

– Нет, – ответила Синдра, оглядывая зал темными, задумчивыми глазами и удивляясь, зачем Джои пригласил ее.

– Как же так получилось?

– Получилось что? – отрезала она. – Раз я черная, значит, мне полагается все время приплясывать?

– Но я этого не говорил.

– Нет, но ты, конечно, так думаешь. Ты меня поэтому пригласил. Черная, у которой нет моральных устоев и она на все согласна.

– А?

– Ты слышал.

– Я слышал, как кто-то очень психует.

– Что?

– Психует, словно цыпленок, испачкавшийся в дерьме.

Она разгладила на коленях зеленое бархатное платье, купленное в магазине «Секонд хэнд», стараясь успокоиться. Не для того наряжалась она и пошла на танцы, чтобы ругаться и употреблять вульгарные выражения.

– Я не цыпленок, – сказала она, беря себя в руки.

– А может быть, и надо быть такой цыпкой, – заметил он. – Вшивое это дело – черная мать и белый отец, никак не решишь, какого цвета ты сама.

Неожиданно на глазах у нее навернулись жгучие слезы. Да, он был прав, она ни то ни се, и это больно.

– А мой отец был еврей, – продолжил Джои, – еврей-полицейский в Чикаго, женившийся на приятной ирландской девушке-католичке. Я никому не говорил, что наполовину еврей, не стоит осложнять жизнь.

– Как осложнять?

– Ну, знаешь, будут дразнить, выражаться. Сама знаешь. Да, она знала, она хорошо помнила, что тогда выкрикивал мистер Браунинг вне себя от похоти. И каждый из мужчин, которых она знала или встречала, смотрел на нее так, словно она существует только для этого.

– Но тебе надо приспособиться и жить, – мудро заметил Джои. – Я же приспособился.

Она быстро взглянула на него.

Он был немного чудной – высокий, худощавый, с копной каштановых волос, с какой-то кривоватой улыбкой и неровными зубами. И почему она приняла его приглашение, непонятно. Может быть, потому, что впервые в жизни получила формальное приглашение куда-то пойти.