Крестовые походы. Под сенью креста

Только через три дня, когда уже самим «Христовым воинам» стало, по словам Вильгельма Тирского, «противно видеть содеянное», кровавая резня, наконец, прекратилась. Победители добились своего: крест восторжествовал над полумесяцем, а Гроб Господень «освобожден от ига неверных». Настало время подводить первые итоги.

Самой главной, конечно, стала проблема власти. И в вопросе о том, кому владеть завоеванным Иерусалимом, сразу же наметились серьезные разногласия. На этот раз их инициаторами были не князья, а священники. Римская церковь считала, что в священном городе не должны господствовать светские власти. Новый папский легат Дагоберт, заменивший умершего епископа Адемара, потребовал, чтобы в Иерусалиме было создано церковное государство, подобное папскому, и вся власть передана в руки иерусалимского патриарха. Но ультиматум Дагоберта, который, к тому же, не мог поддержать его лично, так как в этот момент находился при Боэмунде, был отвергнут войском. Более того, в пику Дагоберту, патриархом был позднее избран капеллан Роберта Нормандского Арнульф, представлявший собой интересный тип авантюриста в монашеском облачении. Иерусалим же был объявлен светским владением, столицей будущего Иерусалимского королевства.

Но после того как атака церковников была отбита, на первый план вышли амбиции вождей. Особенно усердствовал в закулисных интригах Раймунд Тулузский. Для графа Сен-Жилля иерусалимская корона была пределом мечтаний — ведь как король он должен был стать верховным сюзереном всех формирующихся крестоносных государств. Но высокомерный провансалец вновь наткнулся на сопротивление войска. К этому времени граф Тулузский подрастерял доверие даже своих собственных солдат, а в остальных отрядах к нему относились с откровенной неприязнью. Раймунду припомнили и его склоки с Боэмундом, поставившие в свое время все великое начинание на грань катастрофы, и последнюю неудачу при штурме. В конце концов, граф Сен-Жилль, скрепя сердце, отказался от борьбы. На совете вождей он объявил, что не претендует на корону, так как недостоин ее носить в этом святом месте. Но даже и в этом своем поступке Раймунд вряд ли был до конца искренен. Представляется вполне вероятным, что он рассчитывал и на подобный же отказ других крестоносных вождей, и на дефицит времени, так как уже пришло известие о том, что Фатимиды направили большую армию для отвоевания Иерусалима. Если именно таким был замысел тулузского графа, то в какой-то мере он оправдался. Почти тут же объявили о своем отказе от короны оба Роберта — Нормандский и Фландрский, которые предпочли свои реальные европейские владения довольно эфемерному заморскому королевству. Кандидатуры Стефана Блуаского и Гуго де Вермандуа, которые по своей знатности тоже могли претендовать на высокий пост, были сразу отвергнуты по причине проявленной ими трусости, граничащей с предательством. И в этот момент стало ясно, что единственным реальным кандидатом является человек, который никогда не рвался на первую роль, человек, не запятнавший себя участием в междоусобных сварах — отважный воин, первым ворвавшийся в Иерусалим, герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонс-кий.

22 июля 1099 года при огромном стечении народа и полном одобрении всего войска, Готфрид был провозглашен защитником Гроба Господня. Скрытый маневр Раймунда и здесь принес свои плоды: в приступе благочестия лотарингский герцог отказался от королевского звания, удовлетворившись уже названным титулом. Таким образом, престол Иерусалимского королевства юридически остался вакантным, что оказалось чревато довольно серьезными последствиями.

Пока же перед новым руководителем встала во весь рост большая военная проблема. Наспех собранное, но все же весьма значительное фатимидское войско под командованием Алафдала к этому времени прошло через пески Синайской пустыни и расположилось в плодородной долине близ Аскалона (теперешний Ашкелон в секторе Газа). Здесь к арабской армии присоединились еще уцелевшие орды сельджуков и довольно крупные бедуинские отряды. Промедление с отражением нового нашествия могло привести к самому плачевному результату, и Готфрид Бульонский не стал терять времени.

12 августа под стенами Аскалона состоялась последняя битва великой крестовой эпопеи. 18-тысячная армия крестоносцев сошлась здесь в жарком бою с 50-тысячным войском фатимидского султана. Однако огромное численное превосходство вновь не помогло мусульманам; в стремительной атаке христианские рыцари прорвали центр арабского строя, который удерживали три тысячи тяжеловооруженных нубийцев. Алафдал, показавший себя никчемным полководцем, бежал с поля боя, хотя положение еще можно было поправить. Бегство командующего вызвало панику, и мусульмане начали в полном беспорядке отходить к морю. Воодушевленные успехом крестоносцы усилили натиск, и вскоре отход превратился в беспощадное избиение фатимидских горе-вояк. Даже Аскалон мог быть взят с налету, настолько велико было смятение в рядах арабов, но промедление Готфрида, увлекшегося преследованием, дало мусульманам необходимую передышку и позволило отстоять город.