Жемчужная луна

За всю жизнь Алисон не могла припомнить, чтобы кто-нибудь встречал ее так радушно, как Мейлин в аэропорту, словно она ждала ее вечность, и они были старыми друзьями, наконец-то встретившимися снова.

Но потом, в номере, она поймала на себе встревоженный взгляд Мейлин… и хотя та призналась ей, что у нее проблемы с чертежами, Алисон не могла не почувствовать, что проблема более серьезная и глубоко личная – как если бы Алисон чем-то сильно навредила Мейлин. И опять, когда они случайно столкнулись в тот июльский день у Башни, и только она хотела пригласить Мейлин встретиться – как та резко отсекла ее. Тут тоже было что-то личное.

Постоянно прокручивая в сознании эти сцены, Алисон напоминала себе: Мейлин Гуань занята выдающимся и необычайно сложным проектом. Так что естественно, что при таком напряжении у нее может быстро меняться настроение. Глупо воображать, что такой крошечный вежливый мотылек, совершенно ей посторонний, может вызывать вообще какую-то реакцию, тем более негативную.

«Или позитивную», – подумала Алисон, снова вспомнив тот незабываемый момент в аэропорту. Неужели счастье, которое она прочитала тогда в глазах Мейлин, всего лишь почудилось ей? Неужели ее розовый оптимизм окрасил тогда в розовый цвет всех окружающих? Несколько раз Алисон просыпалась ночью, с нее слетали остатки сна, и ей хотелось немедленно позвонить Мейлин, узнать, может быть, она тоже не спит и у нее есть настроение поболтать с ней.

Алисон всегда подавляла эти желания. Но теперь, в этот гуманный день, она не выдержала и позвала:

– Мейлин!

Она выдохнула это имя еле слышно, но Мейлин услышала. Она остановилась, подождав Алисон, и сестры пошли вместе, впервые с того момента, как у них сорвалась встреча в июле.

С точки зрения Мейлин, в ее сестре-златовласке произошли положительные изменения. Ее волосы отросли и пышно вились во влажном туманном воздухе, веснушчатое лицо слегка загорело, а глаза горели еще ярче.

С точки зрения Алисон, в Мейлин, с одной стороны, что-то изменилось к лучшему, а что-то вызывало тревогу. Туман усеял ее волосы мириадами бриллиантиков, и они стали еще более колдовскими, ее красота потрясала, хотя и была какой-то надломленной. Вокруг глаз виднелись темные круги, и в самих глазах была тревога. Алисон понимала, что Мейлин устала, но это не объясняло тревоги. Джеймс уверил ее, что дела строительства идут отлично.

Поздоровавшись, Алисон спросила:

– Вы уже закончили работать сегодня, Мейлин?

Мейлин кивнула, и алмазы в ее волосах дрогнули.

Пожав плечами, она ответила:

– Но все равно я почти ничего не успеваю сделать. А как вы?

– Я тоже. Впрочем, сегодня я почти не работала. Утром я ходила по магазинам, а днем заезжала к Ив. – Разумеется, Алисон рассчитывала поработать вечером в лаборатории, но теперь это уже не имело значения. Главное теперь – Мейлин. – Кстати, раз уж мы обе сегодня свободны, тогда почему бы нам не поужинать вместе?

Мейлин вдруг нахмурилась, и тогда Алисон тихо добавила:

– Впрочем, у вас, наверное, уже есть другие планы на сегодня…

– Нет, я свободна, – ответила Мейлин.

И добавила, причем, по мнению Алисон, в ее голосе звучал скорее вызов, чем уверенность:

– Я с удовольствием поужинала бы с вами сегодня вечером, Алисон.

Тогда, может быть, устроим что-то не столь формальное? Может быть, мне лучше заказать ужин в мой номер?

– Да, это звучит неплохо.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Извините, у меня хаос, – сказала Алисон, входя с Мейлин в гостиную. – Я собираю посылку для своей семьи.

Хаос был многоцветным, радужным попурри из даров Гонконга: изящные фарфоровые статуэтки, эмалевые вазы с фазанами, драконами, бабочками и цветами, шелковые галстуки и кашемировые свитера. Сразу было видно, что подарки были выбраны с любовью, и глядя на них, Мейлин сразу догадалась о характере каждого родственника Алисон. Одна из бабушек была тихой, скромной любительницей пастельных тонов, другая – яркая и живая; и, по крайней мере, один из троих мужчин Алисон позволял себе носить рискованные вещи.

Показав на кричащий галстук, Мейлин спросила:

– Это для вашего отца?

– Нет, для дедушки по материнской линии. – Алисон еще раз критически оглядела галстук. – Впрочем, он ярковат даже для него.

Словно в ответ на ее слова, Мейлин позволила своим пальцам пройтись по шелковистой ткани галстука самой консервативной расцветки. Позволила им? Нет, глупые пальцы сами впились в галстук, у них почему-то появилось непреодолимое желание коснуться чего-нибудь, что будет носить Гарретт Уитакер… или дедушка Алисон.