Жемчужная луна

Мейлин остановилась на середине бассейна, и водяные капли сверкали, как алмазы, на ее угольно-черных прядях. Однако, несмотря на их сияние, Сэм заметил, что на ее лицо набежала тень.

– Мейлин, я плачу за эту вашу мрачную мысль несколько тысяч американских долларов.

– Она того не стоит.

– Но позвольте мне самому решить!

– Она того не стоит.

– Отлично, – улыбнулся Сэм, – тогда двадцать гонконгских долларов.

Мейлин отрицательно покачала головой, словно маленькая черная змейка просила о пощаде, а не бросала вызов. От этого жеста алмазы с ее ресниц попали на щеки и превратились в блестящие капельки слез.

– О'кэй, – согласился Сэм, – пусть эта мысль останется с вами. Я только хотел убедиться, что тут нет рецидива.

– Рецидива?

– Ну да, я понимаю, что для ковбоя это слишком умное слово. Но мне кажется, я использую его правильно. Мне просто хотелось убедиться, что вы не впадаете в какое-то самоубийство, как шесть недель назад.

– Ну, а вы не впали?

– Ни на сигарету.

– Наверное, вы были не слишком-то серьезным курильщиком.

– Я был очень серьезным курильщиком, Джейд. Так что, надеюсь, вы тоже серьезно подходите к нашему соглашению. – Вы замерзли, – сказал Сэм, заметив, что девушка дрожит, – но не собираетесь выбираться из воды, пока я тут маячу?

Мейлин взглянула на него, и ее голубоватые губы слегка улыбнулись.

– Просто мне нужно сделать еще несколько заплывов. Тогда я согреюсь.

– Отлично. Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ковбой.

Сэм начал уже поворачиваться, но вдруг остановился и спросил ее:

– А что вы думаете о дожде?

– Мне кажется, это мило. Только не знаю, почему.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Четверг, 2 сентября 1993 г.

Мейлин шла по давно не хоженной тропинке детства, а струи дождя беспрепятственно стекали по ее распущенным волосам. Она знала, что скорее всего похожа на сумасшедшую – призрак в ковбойских сапогах и джинсах, бредущий навстречу ливню, вместо того чтобы укрыться от него. Ее лицо было умыто струями дождя, нефритовые глаза искали между его нитями какую-то скрытую там правду.

Она знала, что притягивает людские взгляды, но ей было наплевать. Она искала свои воспоминания – иллюзорные, невидимые, – но страшно важные и реальные для нее самой.

Ее путешествие в дожде проходило по священным местам детства, где когда-то ее водила мать, местам, где любовь, ложь и сказка сплелись воедино. Она шла от серебристых волн залива к зелени Пика Виктории, поднялась на сам Пик и здесь нашла то самое место, где встретились в тот давний апрельский день ее отец и мать. Тут, под яростными струями ливня, Мейлин простояла дольше всего. Они часто приходили сюда с Джулианой. Правда, никогда в такой ненастный день. Ее снова охватили воспоминания, но это не объяснило, почему же ей так приятен дождь.

Дождливое странствие Мейлин началось на рассвете и закончилось только в пять дня, а она так и не нашла ответа, так и не поняла, почему дождь и любовь соединились в ее памяти. Она решила, что это просто ложная память. И навсегда это останется для нее только лишь ощущением, а не настоящим воспоминанием; двадцать восемь лет назад в такие же дождливые февральские дни мать бродила по городу, качая ее на руках. Она была молода, ей было холодно и страшно, но ее маленькая дочь ощущала только тепло, несмотря на дождь.

– Сегодня мы не сможем отплыть, Ив, – сказал Тайлер, когда она позвонила ему в девять. И потом очень тихо добавил: – Для таких дней я снял для нас номер на Мид Левелз.

Она не могла появиться в его номере в «Риджент»: в изысканном холле отеля ее нелепый туристский наряд привлек бы слишком много любопытных взглядов. Комнаты на Робинзон-роуд были совершенно безопасны – все остальные их обитатели будут на работе до сумерек.

И вот теперь, через три часа после ее звонка, Тайлер с нетерпением и тревогой ждал ее, думая о том, какой день им предстоит пережить. С того июльского дня они практически каждую неделю плавали на яхте, наслаждаясь взглядами друг друга, нежными словами и еще более нежными улыбками. Они говорили только о настоящем: о покрытых зелеными джунглями островах, птицах, изящно скользивших над головами, ходе лодки под всеми парусами, об игре золотых лучей солнца на голубовато-зеленых волнах.

Красота окружающей их природы завораживала Ив и Тайлера, но для него самым большим чудом была сама Ив. Он с каждой минутой все сильнее верил, что ее голубые глаза все яснее видят его любовь… и его мечту.