Адам ищет Еву, или Сезон дикой охоты

– Следователю?

– Ну да. Молодой такой парень, мальчишка еще совсем. Первый раз он пришел дня через два после того, как мы вернулись с юга. Сюда пришел, потому что с Лерой все уже было кончено. То есть я даже не хотел видеть вещи, которыми мы сообща пользовались. Ни дома, ни на даче. У парнишки, которого встретили на юге, была гнусная привычка: когда жена проходила мимо, он ей подмигивал и обязательно напоминал: «Дикая охота». Один раз я это услышал. Мне вообще-то дважды повторять не надо. Не дурак. Я ушел потому… Потому что сам туда ходил. Понял? И когда подумал, что одной из этих женщин могла быть моя жена… Одной из тех, кого я… С кем я… О господи, господи! Как же я мог после этого с ней жить?!

– То есть… Я ничего не понимаю. Что значит «одной из этих женщин»? Вы что, не видели женщин, которые посещали клуб? Ведь если туда ходила и ваша жена, как вы могли с ней не встретиться?

– У тебя богатая эротическая фантазия? – усмехнулся Стомашевский, совсем как недавно следователь Лиховских. Ведь он знал подробности от Валерии Вениаминовны! Наверняка знал! Просто говорить не хотел.

– Далась вам моя эротическая фантазия, – пробормотал Антон. Потом вспомнил Ольгу и приободрился: – Ну, допустим, богатая!

– Пари держу, что ни хрена подобного! Может, тебе и не стоит все это знать.

– Я ничего не понимаю. Да что это за клуб?

– Обычный элитный клуб, где развлекается богатая публика. Но там нет ни проституток, ни мальчиков напрокат. Все, так сказать, варятся в собственном соку, в том обществе, где привыкли находиться. У мужчин отдельный зал, у женщин тоже свой. Один в голубых тонах, другой, говорят, в розовых. Пошло, да? А жизнь вообще сплошная пошлость. Мы там не бываем, в розовой комнате. Жену в этот клуб затянул, судя по всему, этот Валера, меня – одна особа, которая долго прикидывалась порядочной.

– Как же происходит контакт?

– Слушай, да чего ты пристал? Тебе что, оргии описывать? Вот так всегда: с одной стороны, неприлично, а с другой – жутко интересно. У тебя ж на лице все написано! Брезгливость и жадный интерес. Так и должно быть. – Дмитрий Егорович оглянулся, приблизил лицо к уху Антона и таинственным голосом зашептал: – Вообще-то в таких местах все пьют, поэтому видимость, как в тумане. Еще косячок можно выкурить. Тогда, напротив, картинка проясняется, но с такими искажениями, будто смотришь на все сквозь толщу прозрачнейшей ключевой воды. На дне виден каждый камушек, но когда вынимаешь его, он оказывается совсем другого размера. И все это вертится, вертится. Теперь я понимаю, откуда взялось слово «вертеп». От того, что все вертится. Сплошная карусель, и никого потом не узнаешь. Нет, никакого карнавала там нет. То есть все эти маски, грим, парики, это не то столетие. В наше время такие вещи делаются гораздо проще… Там есть ширмочка. Между мужской и дамской половиной. Словом, ты видишь только ее зад. Прелестный женский задик. В безабелье. Ну, чего тебе еще?

– Чтобы такие женщины, как… Этого же просто не может быть!

– Еще как может! На самом деле это возбуждает. И их, и нас. Ну зачем нам знать друг друга в лицо? Мы ведь вращаемся в порядочном обществе, ходим опять же в театры, в музеи. Но мы ходим и в «Дикую охоту», будь она неладна!

– Зачем? – тупо спросил Антон.

– Потому что, как сказала Лера, жизнь проходит. За острыми ощущениями, вот за чем!

– Если бы я знал это раньше! – Антон даже зубами скрипнул. – Любовник! Ха-ха! За это не убивают! А вот за «Дикую охоту» я бы ее точно придушил!

– Ты бы выпил лучше! А?

– Но как вообще можно ходить в подобное место?! – Он все никак не мог успокоиться.

– А зачем порнографию снимают? Зачем покупают? Зачем пишут книги про это? Зачем в каждом современном фильме обязательно постельная сцена? Потому что иначе никто не проявит интереса. Основной инстинкт, инстинкт размножения, вокруг которого черт знает чего нагородили! Удовольствие без размножения. Поэтому и возникают такие места, как «Дикая охота». Не было бы спроса, не было бы и предложения. Ты ж бизнесмен! И неужели не интересно хоть раз в жизни попробовать? А? Ведь ты же человек! Ты, конечно, пойдешь слушать оперу и будешь делать вид, что в полном от нее восторге. Но в глубине души… В глубине души любой самый порядочный и правильный мужик тешит себя отнюдь не любимыми ариями. Просто ему стыдно в этом признаться. Будет говорить, что дрянь, что даже упоминать об этом противно. Но из всех обсуждаемых мужчинами и женщинами тем – эта самая интересная. Человек часами может говорить о двух вещах: о себе самом и о сексе. И могу спорить, что у каждого любителя оперы где-нибудь в тайничке запрятана кассета с порнушкой.