3  

А Сидоренко словно ждал этого. Вместе с запевалой сержантом Федоровым он начинал:

— Распрягайте, хлопцы, коней, — или другую лихую песню.

Будет — не будет

Еще до выезда в лагерь, находясь в военном городке, мы много слышали о том, что вот-вот начнется война. Жены многих командиров уезжали в глубь страны к родственникам. Чаще и чаще стали говорить о нарушениях границы и других провокациях со стороны фашистской Германии. Хотя политработники и командиры убеждали нас в обратном, но чувствовалось, что они думали так же, как и мы. Смутная тревога и нехорошие предчувствия не покидали нас. А тут еще сержант Федоров, который не мог не петь, в последнее время чаще затягивал грустные песни. Но это не мешало ему мечтать. Он так красочно расписывал нам, как скоро вернется домой, встретится с отцом, матерью, с любимой девушкой и как заживут они после свадьбы. Мы слушали и завидовали ему. Старший сержант Бродов стал часто поговаривать, что устал от службы и скучает по своему учительскому делу.

— Нынче мои ребята уже десятый заканчивать будут. Выросли, возмужали, наверное, не узнаю, — мечтательно, с глубокой грустью говорил он.

Однажды, уже в лагере, во время самоподготовки сержант Федоров взял баян и вместо любимой «Катюши» затянул песню из кинофильма «Большая жизнь» о том, как молодого коногона несут с разбитой головой. Пел с каким-то душевным надрывом, проникновенно, вышибая слезу. Майор Сидоренко, который в лагере почти неотлучно находился в роте, подошел сзади к Федорову, положил руку на плечо и сказал:

— Хватит, дружок, больше не могу. Заводи веселую. — На глаза командира навертывались слезы. Увидев это, Федоров тут же рванул мехи и начал: «Ты сказала, в понедельник»…

Песню подхватили все. Спели лихо. Но что-то грустное, необъяснимое осталось от этой картины на душе у меня и, думаю, у других. Тут пришел дежурный, принес почту и, как водится, заставил плясать счастливчиков, которым принес весточки от родных, любимых и знакомых. Получил письмо и я. Написал его брат Иван. Вот оно: «Здравствуй, Коля! Пламенный привет тебе от всей семьи! Живем мы не хуже, чем при тебе. Я заканчиваю седьмой класс. Экзамены сдам. В этом твердо уверен. Пока не решил, что буду делать дальше. Если у родителей будет здоровье, то, может, пойду в восьмой, а нет, то в ремесленное училище, или пойду работать. У бати здоровье-то неважное, пора бы на пенсию, а он все хорохорится, говорит, что до института меня доведет, инженером с высшим образованием сделает. Конечно, учиться — дело неплохое, но и совесть надо иметь. У старика жизнь была нелегкая, сам знаешь. А мы, если надо, можем учиться и заочно. Все думаю: кем быть? Эх, если бы в шоферы попасть удалось, пошел бы, не задумываясь.

У нас часто поговаривают, что может начаться война. Правда это? Батя рассказал, что у них с конного двора стройки забрали лучших лошадей. Говорят, для армии. Со снабжением тоже похудшало. Масло сливочное стали продавать с перебоями. Дают в одни руки по 200 граммов. А так все как будто есть.

С кем же может быть война? С японцами? Неужели Халхин-Гол не пошел впрок? Снова с финнами? Не похоже. Часто поговаривают, что будто бы Германия копит силы на нас. Ты служишь там, около самой границы. Тебе, наверное, лучше знать, что к чему. Нынче картошки мы насадили много. Кроме своего огорода, разделали целину под высоковольтной и засадили там три сотки. Батя сказал, что на всякий случай это нам не повредит, а когда война, всегда голодно. Приедешь в отпуск, наговоримся досыта. А пока до свидания. Жду ответа, как соловей лета. Твой брат Иван».

Письмо, на которое я надеялся, что оно разгонит плохое настроение, наоборот, утвердило во мне мысль, что война все же будет, если уж об этом говорят даже на Урале.

В последнее время нас чаще и чаще призывали проявлять бдительность, читали лекции о том, что мы должны быть в постоянной боевой готовности. Но ответа сомневающимся в том, будет или не будет война, нам никто не давал. Даже старший сержант Бродов, который хорошо разбирался в международной обстановке и отвечал на любые вопросы, уклонялся от ответа на этот. А однажды, когда его спросили в очередной раз, он сказал, что на эту тему прочитает лекцию старший политрук Смирнов. Такая «лекция» вскоре состоялась. Старший политрук Смирнов раскрыл газету за 14 июня и прочитал нам Заявление ТАСС. В нем опровергались слухи о неизбежности войны между СССР и Германией.

  3  
×
×