Ковпак

Вот хотя бы это. Вроде бы все как на ладони. Обыкновенная кража чужого имущества и положенная по закону кара. За хищение телки у колхозника суд наказал по закону двух его односельчан. Пострадавший рассудил иначе, об этом он и заявил прямиком Ковпаку, явившись к нему на прием.

— Неправильно решили, Сидор Артемьевич. Маху дал суд, вот что.

— Вы думаете? — поднял бровь Ковпак.

— Ей-богу, правда! — посетитель строго и серьезно смотрит ему в глаза.

— Слушаю твою правду. Давай, раз так!

— Дело-то аховое, — начал пострадавший. — Эти двое, что срок получили давеча, спасибо суду небось втихомолку говорят…

— Не пойму тебя, брат. Ворюгам дали по заслугам, за что же спасибо?

— А за то, Сидор Артемьевич, что эта самая заслуга, как вы говорите, от фронта спасет, от войны. Отсидит свое — и домой! А война-то вот-вот и кончится.

Ковпак вскинулся.

— Выходит, они для того только и прирезали твою телку?

— Святая правда, Сидор Артемьевич.

— И мы, значит, Советская власть, своими руками их от фронта подальше в тыл услали. Так?! — Старик уже гневался.

— Так оно и есть.

Сидор Артемьевич поднялся из-за стола. Обошел его и приблизился к посетителю — пожилому колхознику. Тот хотел было подняться.

— Сиди, брат, сиди. В ногах правды нет. Есть она у Советской власти. Это уж точно. Есть и всегда будет. И на этот раз — тоже. Иди, брат, к себе до хаты и не сомневайся: ошибку свою исправим. Будут обидчики твои не в глубоком тылу шкуру спасать, а на фронте свой позор своей же кровью смывать…

Они попрощались. Ковпак в точности выполнил обещанное. По его настоянию приговор — отбывание наказания в исправительно-трудовых лагерях — был заменен направлением обоих на фронт в штрафной батальон.

Случалось, что решение Сидора Артемьевича и отклонялось от буквы закона, но оно всегда с абсолютной точностью отражало дух этого закона. Не все способны решаться на такое — риск. Вот и председатель Верховного суда как-то заметил:

— По правде говоря, Сидор Артемьевич, вот здесь вы отступили от закона. Не положено!

— Значит, нарушил? — уточнил Ковпак.

Председатель замялся:

— Да не то, чтобы нарушили, но не соблюдена буква закона.

— Ах, вот как! — Ковпак покачал лобастой головой. — Понятно! Значит, хоть решение и правильное, но закону не соответствует. Какой же вывод?

— Да вы уж сами сделайте его, — усмехнулся председатель, отлично зная, что заявит старик. И не ошибся.

— Пожалуйста, — Ковпак, в свою очередь, дружелюбно улыбнулся. — По-моему, так: без ума и сердца закон — это не закон, а слепая сила. Значит, не может она видеть того, что видит зрячий законник, у которого есть и ум, и сердце. Без них закон, знаете, все равно, что сало без хлеба. Нам это ни к чему, я считаю. По закону сделать, как я понимаю, — это значит и по уму, и по сердцу. Если и то, и другое честно, тогда получится точно по закону…

Председатель больше не возражал. Он понимал: Ковпак прав. Жизнь каждодневно доказывала именно эту правоту.

Временная оккупация Украины не могла пройти бесследной и в том смысле, что она вытащила из помоек истории множество мерзости, вышвырнутой народом в Октябре семнадцатого года. Без этой мерзости, взятой на содержание, фашизм не был бы фашизмом. Ковпак об этом хорошо знал. Но ему ли было не знать и того, что гитлеровская трясина, случалось, засасывала и слабодушных, и спровоцированных, и неосмотрительных.

Но бывало и такое: воевал человек за Родину честно и храбро. Все хорошо — герой, почет ему и уважение от людей. Но вот стряслась беда с ним, получилось так, что этот же герой чем-то скомпрометировал себя. Как быть Ковпаку, решающему его дело? По закону действовать? Несомненно! Он обязан следовать закону, тут все ясно. Не ясно другое: достаточно ли одного закона, чтобы не ошибиться? Ведь закон все же еще не сама жизнь, породившая его. Ковпак непременно задавал и такой вопрос своим помощникам. В ответ чаще всего слышал:

— Да чего тут, есть кодекс — вот и все…

— Выше закона не прыгнешь…

— На то и закон, чтобы от себя не выдумывали…

Ковпак терпеливо слушает и хмурится. Он огорчен, потому что не слышит того, что хотел бы услышать. И берет слово:

— Не согласен я с вами, хлопцы. Не согласен! Потому что вы главного не видите. Того, что закон наш не предусмотрел фашистскую оккупацию. Так или нет? Так! Что же следует? А то, что, если этого не предусмотрел закон, мы, люди, обязаны учесть. Тогда мы и закона не нарушим, и решим правильно, справедливо, по-советски, как и подобает коммунистам.