Ковпак

«Собьем ружейно-пулеметным огнем одну машину, — продолжает далее Ковпак, — грохнется где-нибудь в горах, остальные отвяжутся, но ненадолго. Только успеем оттащить в сторону убитых лошадей, расчистить дорогу от раскрошенных повозок, как слышим — опять ревут самолеты, рвутся бомбы. Людям есть где укрыться — кругом лес, вековые деревья, а обоз все время под бомбами и огнем немецких штурмовиков. Чтобы спасти лошадей, стали при появлении авиации выпрягать их и втаскивать по крутым склонам в лес.

Так вот и двигались шаг за шагом к вершинам Карпат, острыми зубцами закрывавшим горизонт: поминутно выпрягали и запрягали испуганно упиравшихся лошадей, с лопатами и топорами в руках прокладывали себе путь по узкой дорожке, заваленной расщепленными деревьями, развороченной землей, расколотыми камнями, изрытой бомбами, да время от времени хоронили под гранитными глыбами кого-нибудь из своих боевых товарищей, павшего при очередном налете немецких бандитов, клялись отомстить врагу».

Подъем на первую карпатскую вершину высотой в 936 метров обошелся дорого: убито 10 и ранено 29 бойцов, погибло до 148 лошадей, разбито много повозок, а сколько их еще было впереди — подъемов и вершин…

Гитлеровцы сумели несколько потрепать партизанскую колонну, но они были не в состоянии воспрепятствовать бойцам Ковпака выполнить главную задачу, поставленную перед ними командованием. Уже на следующую ночь все батальоны выслали группы подрывников для уничтожения нефтепромыслов. Карпаты озарились пламенем пожарищ, ночь превратилась в день. Несколько суток бушевал огонь на промыслах Биткува, Яблонова и других мест нефтяного района. Горючее всегда было больным местом фашистской Германии, и потому этот удар Ковпака оказался особенно эффективным: партизаны уничтожили сорок нефтяных вышек, сожгли 13 нефтехранилищ, три нефтеперегонных завода и один озокеритный, из двух взорванных нефтепроводов спустили в Быстрицу десятки тысяч тонн нефти. Промыслы, дававшие до ста тысяч тонн первоклассной нефти в год, перестали существовать!

Одновременно партизанские минеры подняли на воздух десять железнодорожных мостов, в том числе на таких важных перегонах, как Тернополь — Шепетовка, Тернополь — Проскуров, Стрый — Станислав, Станислав — Надворная, и около двадцати шоссейных. Попутно диверсионные группы вырезали более 50 километров телефонных и телеграфных проводов на 85 направлениях.

Блестяще проведенная операция по уничтожению прикарпатских нефтепромыслов навсегда останется одной из ярчайших страниц в истории партизанского движения советского народа в годы Великой Отечественной войны. Значение ее тем более велико, что осуществлена она была в канун одного из самых грандиозных и решающих сражений — битвы на Курской дуге, когда каждая бочка бензина ценилась гитлеровским командованием дороже золота, а каждый взорванный эшелон приближал на шаг «третий рейх» к его неизбежному концу.

Однако само соединение Ковпака оказалось в тяжелом, а с точки зрения фашистов — безвыходном положении. Ценой невероятных усилий партизаны проходили за ночь 5–6 километров. Немцы же, используя прекрасные шоссейные дороги, быстро блокировали все выходы из гор и начали сжимать кольцо окружения. В своем отчете о рейде Ковпак позднее писал: «Противник стремился закрыть все ходы и выходы на горных дорогах и ущельях, занять все господствующие высоты, на которых можно было бы предполагать наше движение. Это лишало нас маневренности, тем более что целые дни нас сопровождала авиация противника. Лошади недоедали, по каменистой почве не могли ступать ногами. Пришлось применить войлок и ремни, но это мало помогало».

Партизаны вели тяжелые бои за каждую высоту, за каждую тропу. Все выше и выше подымаясь в горы, они прорывали одно кольцо вражеских войск и оказывались в новом.

В те дни ковпаковский минер и поэт Платон Воронько написал новую партизанскую песню, лучше многих подробных описаний рассказывающую о том, что довелось пережить участникам Карпатского рейда, уже тогда ставшего легендарным:

• По высоким Карпатским отрогам,
• Там, где Быстрица — злая река,
• По звериным тропам и дорогам
• Пробирался отряд Ковпака.

• Он шумел по днепровским равнинам,
• Там, где Припять и Прут голубой,
• Чтобы здесь, на Карпатских вершинах,
• Дать последний, решительный бой.

ПОЛОНИНЫ ВИДЕЛИ И СЛЫШАЛИ

Обложив соединение Ковпака со всех сторон, группепфюрер Крюгер не стал сразу предпринимать сколь-либо активных наступательных действий. Он знал, что в случае успеха лавры все равно достанутся не ему, а рейхс-фюреру СС Гиммлеру, в случае же неудачи отвечать будет за нее он, Крюгер, а потому не спешил. На его стороне был фактор времени. Он ждал, когда партизаны израсходуют свои боеприпасы и продовольствие, чтобы взять их потом «голыми руками». Со своей точки зрения Крюгер действовал правильно, он не учел лишь одного: Ковпак и его партизаны были не из тех, кого можно «взять голыми руками». Потому-то его профессионально грамотный план в конечном счете и провалился. Но об этом позже. Пока что Ковпаку и его штабу действительно приходилось изрядно ломать головы над проблемой: как вырваться из сжимающегося с каждым днем кольца вражеских частей.