Секреты оазиса

— Не могу ждать… Упрись руками в стену…

Она беспрекословно подчинилась ему и почувствовала, как он притянул ее к себе и раздвинул ее ноги. И в этот момент она вскрикнула, потому что он вошел в нее.

Одной рукой он ласкал ее клитор, другой — гладил и мял ее груди. Вода заливала их, и Джамиля едва могла дышать, боясь, что лишится рассудка. А потом огромная волна накрыла их и понесла. Джамиля судорожно хватала воздух и откидывала голову всякий раз, как он входил в нее. И каждый толчок его тела погружал ее в новое наслаждение. Наконец, войдя в нее, он затих.

Салман нежно повернул ее, притянул к себе и поцеловал:

— Все хорошо?

Она только кивнула, потому что не могла говорить. Он вынес ее из душа на руках и завернул в полотенце.

Никогда еще она не переживала ничего подобного. Да и раньше было прекрасно, но… Но на это раз наслаждение было беспредельным. Похоже на то, словно до этого она была покрыта каким-то дополнительным покровом, который на этот раз исчез — и она получила возможность ощущать наслаждение в разы острее. В каком-то смысле так оно и было, ведь она больше не была невинной…

Он завязал на ее голове полотенце, другое — вокруг своей талии и повел ее в спальню.

Джамиля все еще не могла говорить, но постепенно ее чувство реальности возвращалось, и она увидела, что Салман сидит на кровати, опустив голову. Словно почувствовав ее взгляд, он поднял глаза. Его лицо было мрачным.

— Я забыл презерватив.

В этот момент Джамиля вспомнила о своем горе, и ей стало тяжело. Она даже не заметила, что они без презерватива!

— Все нормально. У меня сейчас безопасные дни. — Она отвела взгляд и поняла, что должна рассказать ему о том, что случилось. Она не знала, хотела ли этим причинить ему боль, потому что он заставил ее чувствовать себя беззащитной, или просто считала, что он должен знать, что пусть и совсем недолго, но был отцом. — В любом случае я пойму, что беременна, уже через пару недель.

— Что ты имеешь в виду? Как ты узнаешь?

— Потому что я уже была беременна один раз и симптомы появились сразу же. Но через месяц я потеряла ребенка.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, но вместо потрясения на его лице было только сострадание.

— Поэтому у тебя долго никого не было?

Она не сразу осознала, что он ничего не понял. Неужели можно быть настолько тупым? Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. И вдруг желание все рассказать исчезло. Зачем это нужно, если он не в состоянии ничего понять? Тем более после того, что он сам рассказал ей вчера. Ей не хотелось добавлять еще что-то к его и без того огромному чувству вины.

— Примерно так… Знаешь, я очень устала. Хочу спать. Одна.

К ее глубокому облегчению, после долгого молчания — по-видимому, он не знал, что делать с той информацией, которую она ему сообщила, — он спросил:

— Уверена?

Джамиля кивнула, и Салман поднялся и ушел. Все еще закутанная в полотенце, она легла на кровать, свернулась калачиком, и молчаливые слезы потекли по ее щекам. Она думала о ребенке, который так и не родился.

* * *

Салман долго лежал без сна и думал о том, что сказала ему Джамиля. Узнав, что она была беременна от другого, он испытывал смешанные чувства. В целом его мучило что-то, похожее на ревность, которую он уже испытал чуть раньше.

Он поклялся себе, что у него никогда не будет детей. В этом мире и так слишком много людей, говорил он себе. Однако главной причиной все-таки было то, что он не был уверен, что сможет защитить ребенка от всех ужасов, которые могут поджидать его. Да и тот кошмар, который он сам пережил, оставил на нем такие отметины, которые, он боялся, передадутся его сыну или дочке. Именно поэтому он принял жесткое решение уже почти десять лет назад и сделал вазектомию. Презервативами он пользовался, только чтобы избежать инфекций. Однако Джамиля поняла его на свой лад, что вполне естественно. Он ничего не сказал ей, потому что никогда никому не говорил о вазектомии.

Однако даже сейчас, возвращаясь мыслями к ней, к тому, каково это — ощущать своей кожей ее кожу, он снова испытал возбуждение. Он поморщился, перевернулся на бок и взбил подушку. Теперь он понимал, что так изменило Джамилю за эти годы, и неожиданно ему захотелось узнать все… чтобы защитить ее.

На следующий день Джамиле казалось, что все вокруг смотрят на нее. Ну и как они обо всем догадались? К счастью, она была занята на переговорах большую часть дня, поэтому ей не пришлось сталкиваться с Салманом. В конце концов она отправилась в дамскую комнату, чтобы посмотреть, не написано ли что-нибудь у нее на лице, и около зеркала скорчила рожицу своему отражению. Хотя она и не выспалась сегодня, ее кожа прекрасно выглядела, а глаза сияли. Губы были припухшими и заныли при воспоминаниях о поцелуях Салмана. И в тот же момент она ощутила, как набухла ее грудь, а соски затвердели и буквально впились в кружевной бюстгальтер. Она снова хотела его. И, поняв это, тяжело вздохнула.