Секреты оазиса

Она вдруг поняла, что должна кое-что узнать.

— В ту ночь в Париже шесть лет назад… ты действительно ужинал с той женщиной? — Образ рыжеволосой красавицы все еще не давал Джамиле покоя.

Салман медленно покачал головой. Он все еще прижимал ее к себе, и она чувствовала его возбуждение.

— Нет… Я больше никогда не видел ее — только на работе. И она не из тех, кто прощает унижение. — Казалось, ему трудно было признаться в этом, но он все сказал: — В тот вечер я напился до беспамятства. Первый и единственный раз в своей жизни.

Джамиля освободилась из его рук и отвернулась, чтобы он не мог увидеть ее лицо. Она знала, что он не обманывает ее — зачем ему это? Он может быть очень жестоким, так зачем же ему скрывать правду, если он спал с той женщиной? Его признание выбило еще один кирпичик из той стены, которую Джамиля воздвигла вокруг себя, чтобы защититься. И она ненавидела его за это, потому что ему ничего не стоило это признание. Он совсем не понимал, как много оно значит для нее. Джамиля снова повернулась к нему. Она решила быть сильной.

— Этих трех дней не будет, Салман. Моего здравомыслия хватит на нас обоих, поверь мне. Для тебя это просто развлечение. Ты не можешь смириться с тем, что впервые в жизни не получил того, что хотел, и не знаешь, что с этим делать.

Он подошел к ней, положил свои большие ладони на ее талию и притянул к себе. Джамиля видела, что в его глазах появился гнев.

— Джамиля, мне начинает надоедать, что ты воспринимаешь меня только как избалованного плейбоя. Все гораздо серьезнее, уверяю тебя.

Его слова подействовали на девушку. Она понимала — он прав. Он вовсе не легкомысленный плейбой, каким все его считают. Джамиля подняла голову. Она твердо решила не подчиняться ему и не оставаться здесь на три дня, потому что стоит ей погрузиться в эту волшебную негу, и она начнет надеяться на большее, поверит в то, что на этот раз все будет по-другому.

— А что еще я должна думать, если ты ведешь себя как плейбой, который использует свою власть, чтобы получить желаемое?

Ее слова больно ранили Салмана, но он старался не показать своих чувств. Однако факт оставался фактом: никогда еще он не тратил столько сил на то, чтобы затащить женщину в постель. Никогда еще женщина не занимала столько места в его жизни. Впрочем, нет. Однажды так уже было. С этой же женщиной.

Она всегда жила в его мыслях, даже если он не всегда понимал это. Зато теперь это ему было ясно. Когда он был подростком, то испытывал постоянное чувство вины за то, что замечал, как развивалось и формировалось ее тело. В тот день, когда он покидал Мерказад, ей было шестнадцать, и он дотронулся до ее щеки, хотя на самом деле ему хотелось поцеловать ее.

— Я хочу тебя, Джамиля. Сейчас только это имеет значение. Мы одни здесь, на краю мира.

Он не знал, как много значат на нее его слова, сколько раз в жизни она просыпалась среди ночи от своих жарких снов, в которых он возвращался в Мерказад и уносил ее в такой вот оазис на краю мира.

Вдруг он сделал шаг назад и тихо сказал:

— Ночь наступила.

Джамиля вздрогнула. Действительно, наступила ночь. На небе сияли звезды. Воздух наполнился стрекотанием и щебетанием ночных существ. А она даже ничего не заметила.

— Ты, наверное, устала и хочешь есть? Почему бы тебе не умыться? А потом мы поужинаем.

Они находились в самой отдаленной и волшебной части Мерказада, он только что похитил ее, однако сказал это так просто и буднично, словно ничего этого не было.

Джамиля смотрела, как Салман пошел в глубь шатра и вернулся, держа в руках инкрустированную золотом коробку. Он положил ее на кровать и повернулся к ней.

— Я кое-что купил тебе.

Он произнес это так высокомерно, что девушка вся сжалась внутри и решила ни за что не сдаваться в этой жестокой игре.

— Я останусь в своей одежде, Салман. Не будь смешным. Я не любовница тебе. — Она немного помолчала. — Но я устала и хочу есть. И по-видимому, мне придется остаться ночевать здесь. Поэтому я умоюсь и поем, а потом пойду спать — одна. В своей одежде. — Джамиля взяла сумку. — Я не знаю, где ты будешь спать, но совершенно точно, что не в шатре.

Ей показалось, в его глазах вспыхнула радость. Джамиля не успела ничего больше сказать, потому что он спокойно ответил:

— Я велю, чтобы одна из девушек пришла и помогла тебе. И чтобы подавали ужин.

Джамиля ничего не сказала, только быстро задернула занавеску в зоне для умывания. И в этот момент ее сердце замерло. Здесь горели свечи. Их было так много и они так волшебно мерцали, что ей казалось, она очутилась в сказке. Нет, только не с этим человеком! Ее сердце жалобно заныло. А с кем же тогда, если не с ним?