Канкан для братвы

Шатающийся от слабости Моисей вновь потерял сознание.

* * *

– Смотреть опять нечего, – Ксения отложила телепрограмму и провела тонким изящным пальцем по ряду видеокассет на полке. – Что ты бы предпочел, комедию или боевик?

– Пока не решил, – Денис обернулся на брякнувший телефон. – Ого, Ортопед проклюнулся! – на дисплее автоматического определителя номера мигали заветные цифры. – Слушаю!.. Здорово, Мишель!.. Да-да-да, и тебя тоже, и всех наших!.. С девятьсот сорок шестым годом от истинной даты рождения Христа!.. Как не уверен? Ну-у, брат, Носовского и Фоменко читать надо! Не прогадаешь... А остальные?.. Даже так?.. Аккуратнее надо. Спирт и портвейн – две вещи несовместные... Это не я сказал, а Пушкин. Как и о виагре... Знал, знал Санек об этих чудо-таблетках... Ну, вспомни, из «Онегина»: «Какое гнусное коварство – полуживого забавлять»... Почему сомневаешься? А ты книжицу-то открой... Не помню я страницу, не помню. Ладно, это лирика. Дело есть, насчет Глюка... А вот после праздников будет поздно. Надобно не откладывая... Хорошо, давай. Через сколько?.. Угу... Угу... Нет... Ладно, выйду...

Рыбаков повесил трубку и потянулся.

– Я через полчасика отлучусь.

– Надолго?

– Не-а, минут на двадцать...

– А почему Миша к нам не поднимется?

– Во-первых, он не один, а в составе коллектива. И, во-вторых, коллективу в тепле плохо. Перебрали, теперь пытаются продышаться свежим воздухом...

– Разумно, – кивнула жена.

– Они во дворик подъедут и бибикнут, – Денис встал из кресла. – А я пока им инструкции подготовлю. На слуховое восприятие надежды мало. Хотя, судя по голосу, Ортопед почти трезв...

* * *

Резван Пифия поддел ломиком щеколду контейнера, навалился и выдрал металлическую полосу из креплений.

– Готово.

Изможденный встречей Нового года Гриша Старовойтов утвердительно рыгнул.

– Давай помоги, – Пифия потянул дверцу на себя.

Взорам юных подрывников-«демократов» открылся штабель белых пластиковых мешков. Старовойтов посветил лучом фонарика, пытаясь разобрать надписи на мешках, но не разобрал. Глазные нервы действовали вразнобой и передавали в мозг отрывочные мутные картинки.

– А ты, это... уверен, чо это селитра? – выдавил из себя Альберт Песков.

– Сто пудов! – утвердительно заявил Резван. – Я по ведомости смотрел... Ну, чо встали? Хватаем мешок и понесли...

– Один? – переспросил Песков.

– Один, Алик, один, – Пифия зло скривил рот. – Больше не надо.

– Не, это точно селитра? – Старовойтов впервые за вечер смог произнести связное предложение.

– Естественно! – Резван окончательно озверел. – Вон ГОСТ написан! И воняет, как положено!

Григорий с Альбертом медленно вошли в контейнер, с трудом подняли мешок за углы и поволокли его к забору, останавливаясь каждые двадцать метров. Пифия закрыл железную дверь, просунул в оставшиеся от слетевшего замка пазы алюминиевую проволоку, скрутил в косичку и оглянулся на сподвижников, застрявших у дощатого ограждения.

– Вот козлы! – пробормотал Резван себе под нос, укладывая ломик и клещи в сумку. – Только нажираться умеют...

Сам Пифия, испытывающий перманентные финансовые затруднения, смог позволить себе сервировать новогодний стол лишь двумя бутылками дешевого вермута. Да и те практически тут же были выпиты соседями по коммуналке, у которых не хватило денег даже на такое скромное празднество.

Так что первое января Резван встретил на ногах и с незамутненным сознанием. Трезвый, злой и желающий отыграться на более удачливых товарищах по борьбе за светлое капиталистическое будущее России.

Можно сказать, что ему это удалось. Старовойтов и Песков еле ворочали языками, но были вынуждены загрузиться в старенькие «жигули»-«копейку» Тони Стульчак и отправиться к Финляндскому вокзалу, где их ждал контейнер с аммиачной селитрой – непременным атрибутом самопального взрывного устройства...

Альберт с Григорием раскачали мешок и попытались бросить его через забор. Полцентнера слежавшегося порошка долетели только до середины нужной высоты и обрушились вниз, придавив упавшего от перенапряжения Старовойтова.

Командир «боевой ячейки» охнул.

– Тьфу! – Пифия оттолкнул заторможенного Пескова и отвалил мешок в сторону. – Я сам. А вы идите на ту сторону и принимайте...

Через час битая «копейка» с четырьмя пассажирами остановилась у дворницкой, которую занимал Песков и которая служила «бомбистам» одновременно штабом и местом изготовления взрывного устройства.