Канкан для братвы

– Кто? – заинтересовались Старовойтов и Песков, редко знакомившиеся с прессой и использовавшие газетные страницы в основном по сортирному назначению.

– Фядуто-Немогай и Козлевич, – прочла Стульчак.

Григорий и Альберт насупились, изобразив на пропитых лицах напряженную работу мысли. Названные Антониной фамилии им ни о чем не говорили, но признавать сей факт не хотелось.

– Я общалась с Фядутой год назад, – Стульчак небрежно отложила газету. – На съезде Союза Правых Сил. Настоящий демократ... Мне потом говорили, что я ему очень понравилась, – кокетливо закончила начинающая террористка.

– А он тебе? – ревниво спросил Старовойтов, имевший определенные виды на Антонину и иногда, когда та находилась в отключке из-за сверхдозы горячительного, поглаживавший ее недоразвитый бюст. Правда, на большее Григория не хватало. Подорванный токсикоманией и алкоголизмом организм «либерала-монетариста» не мог обеспечить достаточное кровяное давление для наполнения пещеристых тел, и в связи с этим девичья честь Стульчак оставалась непоруганной.

– Он тоже ничего, – мечтательно заявила Антонина.

Внешность Александра Фядуты оставляла желать много лучшего. Бывший министр печати республики Беларусь, происходивший из бедного и никому, кроме профессиональных историков не известного шляхетского рода Немогай, представлял собой жирного коротышку на бройлерных ножках, туповатого и трусливого. Как, в общем, и подавляющее число белорусских оппозиционеров. Фядуто-Немогай подвизался на ниве «независимой» журналистики, кропал потрясающие по своей безграмотности статьи в псевдолиберальную прессу, возглавлял минский корпункт «Масонских новостей» и регулярно бегал к американскому послу Спекхарду за благословением и денежным содержанием. Заодно он возглавлял белорусское отделение «фруктовой» партии и мнил себя равноправным соратником Гриши Яблонского. Даже хотел по примеру москвича сделать себе подтяжку лица. Но врачи из немецкого госпиталя отказали Фядуте в операции, сославшись на то, что сначала ему надо сбросить килограммов пятьдесят жиру, иначе не выдержит сердце. Оппозиционер творчески подошел к проблеме диетологии, месяц жрал протеиновые коктейли для культуристов, перепутав их с гербалайфом, и набрал еще пуд.

– А кто второй? – осведомился пропахший гнилостными испарениями Песков.

– Козлевич? Бывший министр обороны. Принципиальный человек, – значительно произнесла Стульчак. – Не побоялся выступить против тирана.

Альберт и Григорий синхронно закивали, тем самым выражая свое уважение к человеку, самоотверженно пошедшему поперек мнения белорусского Батьки.

Хотя в реальности экс-министр и не собирался становиться оппозиционером. Жизнь заставила. Когда опухшего от переходящего все разумные границы пьянства Павла Козлевича наконец выгнали со своего поста, он первое время ни о чем таком оппозиционном и не думал. Тихо бухал в своей малогабаритной квартире, сдавал стеклотару и периодически ночевал в вытрезвителе. Поворот в его судьбе произошел с появлением в республике засланцев от «Яблока» и СПС, рыскавших в поисках какой-нибудь более-менее известной фигуры и случайно наткнувшихся на невменяемого Козлевича, отдыхавшего в сенях поселкового клуба, где происходило очередное собрание апологетов монетаризма.

– Надо Резвану рассказать, – промычал Песков.

– Зачем? – не понял Старовойтов.

– Он интересуется белорусской темой...

– А-а! – Григорий состроил задумчивую мину. – Надо, надо... Тоня, а когда они уезжают?

– Я почем знаю?

– Стоит узнать, – Старовойтов хлюпнул носом. – Хорошо бы подорвать Ульянова до их отъезда.

– Точно! – Песков восхитился стратегическому расчету командира боевой ячейки. – Тогда они успеют дать информацию в прессу!

Григорий принял картинную позу и выдержал паузу.

– Но для этого, – внесла свою лепту Антонина, – нам надо поторопиться. И заложить заряд в ближайшие два-три дня.

– У меня почти все готово, – отрапортовал Альберт. – Осталось только наполнить корпус и закрепить баллон.

– Отлично! – Старовойтов хлопнул в ладоши. – Тогда, не откладывая, за работу. Тоня, иди позвони Резвану, пусть сегодня вечером подтягивается. Будем электрику налаживать...

* * *

Оставив Артема Талакина проводить последний инструктаж с бойцами внешнего кольца охранения, должными в случае чего отловить сбежавших от справедливого возмездия сатанистов и перекрыть посторонним вход на кладбище, Рыбаков прошел вдоль низенькой, облупившейся от времени ограды, пересек улицу и залез на заднее сиденье джипа Гугуцэ, припаркованного у входа в шиноремонтную мастерскую. Из окон «доджа дуранго» территория погоста была как на ладони, а присутствие нескольких дорогих внедорожников возле станции автосервиса не вызывало ничьих подозрений.