Сны и желания

Разумеется, в его словаре нет такого слова – любовь.

Ее сердце как будто разрывалось на куски, но Энджел сделала успокаивающий глоток из своего бокала и подняла глаза:

– Знаешь, по какой причине я до сих пор не ушла из дома? – Она коротко рассмеялась. – Ты, должно быть, удивляешься, почему я там жила, когда отец так явно ненавидит меня? – Она отвела глаза, потом снова посмотрела на него. – Я оставалась ради Делфи. Потому что после смерти Дэмии она была потеряна, ушла в себя. От ее матери мало проку, отец лишен человеческих эмоций… а бедная Делфи была там совсем одна. Поэтому я пообещала: что бы ни случилось, я останусь с ней, пока она не будет готова к самостоятельной жизни. Я надеялась, что после колледжа смогу убедить ее уйти жить со мной, но отцовский бизнес начал разваливаться, и у нас не стало денег. Делфи изучала юриспруденцию. Я работала, чтобы помочь ей платить за учебу, но это означало, что мы не могли уйти из дома.

Лео молчал, неподвижный как статуя.

– Я долго ждала своей свободы, Лео. Теперь, когда Делфи замужем за Ставросом, я могу наконец начать жить собственной жизнью.

Лицо Лео не выражало никаких эмоций.

– И это то, чего ты хочешь? Несмотря на то, что я могу тебе предложить?

Энджел кивнула и выдавила нервную улыбку:

– Заказ Ари – куда больше, чем я могла надеяться. И думаю, ты уже осознал, что я никогда не была такой, какой должна быть настоящая любовница.

Лео стоял, мрачный и неподвижный. Никаких эмоций не отражалось на его лице. Наконец он произнес:

– Завтра я должен лететь в Нью-Йорк по делам. Меня не будет недели две. Я просто прошу тебя подумать о том, что я сказал, а потом решать. Сейчас я не буду требовать от тебя принять решение.

Энджел медленно кивнула, чувствуя себя так, словно ее проткнули чем-то острым.

– Хорошо.

Вот и все. Энджел встала, поставила бокал за столик. Потом повернулась к Лео:

– Я устала. Пойду спать.

– Спокойной ночи, Энджел.

И она вышла из комнаты, зная, что это был последний раз, когда она видела Лео Парнассиса.

* * *

Две недели спустя Лео вернулся и сразу понял, что Энджел ушла. Ни одна женщина никогда раньше не уходила от него. В своей безграничной самонадеянности он даже мысли не допускал, что она покинет его.

Лео направился к мастерской и открыл дверь. Все было убрано, все инструменты, металлы и камни разложены аккуратными рядами. Она оставила записку:

«Дорогой Лео! Я ничего не убирала, чтобы легче было все собрать и вынести. Знаю, это может показаться немного странным после всего, что произошло, учитывая все обстоятельства, но я благодарна тебе за все. Всего наилучшего.

Энджел».

Лео смял записку и долго стоял, опустив голову. А потом с ревом ярости смел рукой все со стола, расшвыряв инструменты, металлы и камни. Крошечные бриллианты издевательски подмигивали ему с пола.

Три месяца спустя

У Энджел болела поясница. Она положила на нее ладони и потянулась, прогнувшись назад. Беременность давала о себе знать.

– Присядь-ка ты, милая, дай отдых ногам.

Энджел улыбнулась Мэри, женщине, с которой она работала в маленьком туристическом кафе на территории аббатства своей старой школы на западе Ирландии.

– Ничего страшного. Просто поясница немножко ноет, вот и все.

Мэри тепло улыбнулась:

– Ну если так, то обслужи последнего посетителя – какой-то мужчина, – и, думаю, пора закрываться. Последний автобус с туристами уже выезжает со стоянки.

Энджел взяла блокнот и прихватила поднос, чтобы заодно убрать оставшуюся грязную посуду со столов. Она мечтала поскорее прийти домой, в маленький домик, в котором жила вместе с племянницей Мэри, и понежиться в горячей ванне.

Когда она вышла в зал, то увидела, что кто-то высокий поднимается из-за столика. Стул царапнул по полу, но даже раньше, чем увидела лицо мужчины, она поняла, кто это.

Лео. Высокий и внушительный, темный и великолепный Лео.

Энджел почувствовала слабость. Кровь отхлынула от головы, и мир вокруг покачнулся. Через секунду она уже сидела на стуле. Лео сидел на корточках, глядя на нее, и Мэри тоже суетилась рядом.

– С тобой все в порядке? Говорила я, не надо тебе все время быть на ногах. Но ты ж такая упрямая.

Энджел на секунду запаниковала, боясь, что Мэри скажет слишком много, и вскинула руку:

– Мэри, со мной все хорошо, правда. Это просто от потрясения. Я знаю этого мужчину… он мой старый друг.