Одна судьба на двоих

Две минуты спустя она уже продиралась сквозь густые заросли вьющихся растений, а затем бежала между пальмами, смыкавшими свои кроны над ее головой.

Дождевой лес был темен и тих. Вступив в его пределы, Чейенн почувствовала себя так, словно вошла в храм, оставив реальный мир позади.

Преодолевая страх перед игуанами и змеями, она все же опустилась на пышный куст влажного папоротника — так велика была потребность передохнуть хоть минуту.

Деревья, увитые плющом, роняющим капли влаги, и пышные папоротники отбрасывали густую тень, под их сенью Чейенн казалась себе невидимкой. Но тут вдали показался смутный силуэт обезьяны, по узкой тропе спешащей к ней. Над ее головой скакали с ветки на ветку другие обезьяны, словно сопровождавшие свою товарку.

Но — вот странное дело! — они, против обыкновения, не издавали ни звука.

Странным показалось Чейенн и то, что фигура на тропе, как бы вырастая на ходу, стала в конце концов слишком большой для обезьяны.

С ужасом Чейенн поняла, что обезьяна эта — на самом деле человек, целеустремленно направляющийся быстрой поступью к ней. И что он заведомо знал, что она здесь и ей от него не уйти.

Белое платье Чейенн резко выделялось на фоне зелени.

Еще секунда — и он приблизится настолько, что непременно ее увидит.

И Чейенн, сорвавшись с места, опрометью помчалась по тропе, уводившей в глубь джунглей, в сторону, противоположную залитой солнцем дороге, озеру и дому. Прочь от Каттера.

Ее преследователь ринулся за ней.

Стоило ей замедлить шаг, как он тоже сбавлял скорость. Но дышал он так тяжело, что она слышала его дыхание.

Оглянувшись назад, чтобы определить, насколько он к ней близок, Чейенн споткнулась о корявый корень дерева и упала. При падении она стукнулась головой. Потемнело в глазах, и подняться она уже не смогла.

Что-то мокрое упало ей на щеку. Она открыла глаза, но ярко-зеленая листва и отбрасываемые деревьями тени поплыли перед ней. Не далее чем на расстоянии одного фута от нее под его тяжелой ступней хрустнула ветка.

О Господи! Чейенн в ужасе выдохнула воздух, чувствуя, как страх сжимает ее внутренности.

Он сделал последний шаг, преодолевая разделявшее их пространство, так что, пытаясь сесть, Чейенн невольно дотронулась пальцами до пыльного носка его черных кожаных ботинок.

Продолжая лежать на земле, она скользнула взглядом по длинным мускулистым ногам вверх и замерла в ужасе, когда он произнес:

— Вставайте, сеньора.

Чейенн никогда раньше не видела этого человека. Но по описаниям Каттера моментально узнала его.

— Здравствуйте, сеньора. Меня зовут Хосе Эрнандо.

Голос звучал совершенно обыденно. Во внешности Хосе тоже не было ничего особенного. Широкий индейский нос, темные оливковые глаза и смуглая кожа — такие мужчины сплошь и рядом встречались среди костариканцев. Лишь тонкие жестокие губы отличали его от жителей этой страны. Доведись Чейенн встретить Хосе в другом месте, ей бы и в голову не пришло, кто это.

— Как вы нас нашли?

— Благодаря вашей сестре.

— Шэнтэл?

— Я познакомился с ней в день аукциона. И мы сразу стали друзьями. — Он улыбнулся. — Даже больше чем друзьями. Она необыкновенно одаренная женщина. — Он говорил холодным, бесстрастным тоном. — Она предугадала, что вы приедете на похороны матери. Затем последовала за вами в Коста-Рику и отсюда позвонила мне. Как ни странно, я искал вас в Европе. Никогда бы не подумал, что здесь можно прятаться. Хотя мне эта страна нравится, если не обращать внимания на постоянные дожди.

Чейенн в ужасе попыталась отползти в сторону, но Эрнандо, наступив на край юбки, пригвоздил ее к земле. Затем схватил за волосы и поднял.

— Каттер, — в отчаянии прошептала она еле слышно.

— Теперь он не сможет вам помочь.

Все пропало!

Их женитьба. Их любовь. Их счастье.

Все-все-все!

Глава тринадцатая

Входная дверь бунгало, не выдержав напора, с треском распахнулась, и Каттер мгновенно отбросил остатки сна. Он уже знал, что Чейенн попала в беду, а в дом вломился его заклятый враг.

Только Каттер протянул руку, чтобы выхватить пистолет из прикроватной тумбочки, как в комнату влетел Эрнандо с пистолетом на взводе в одной руке; другой он, обхватив за горло, прижимал к себе в качестве щита Чейенн.

— И не пытайся, негодяй! — проревел Эрнандо.