Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство

Однажды вечером, когда «игра» подходила к концу, а я уже переделал все по дому, мама с грохотом поставила передо мной тарелку с едой. Холодные остатки ужина — настоящий деликатес! Но я держался настороже — это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

— Две минуты! — рявкнула мама. — У тебя есть две минуты на еду. И все.

Я мигом схватил вилку, но прежде, чем успел донести до рта хоть кусок, мама вырвала у меня тарелку и вывалила еду в мусорное ведро.

— Слишком поздно! — прошипела она.

Я стоял перед ней, не зная, что делать. В голове вертелся только один вопрос: «Почему?» Я не понимал, почему она со мной так обращается. Я стоял так близко к ведру, что легко мог учуять запах объедков. Мама ждала, что я буду копаться в мусоре, но я сдержался и сумел не заплакать.

Позже, спустившись в гараж, я почувствовал, что теряю контроль. Мне смертельно хотелось есть. Я скучал по папе. Но больше всего я нуждался хотя бы в грамме уважения, в капельке достоинства. Сидя на руках, я слышал, как братья лезут в холодильник за десертом, и ненавидел их. Я посмотрел на себя. Кожа пожелтела, мышцы — дряблые и тонкие, как макароны. Когда до меня доносился смех братьев, смотревших телевизор, я молча проклинал их: «Везучие ублюдки! Почему она для разнообразия не хочет побить кого-нибудь из них?» Я плакал и пытался выкричать всю свою ненависть.

Подходил к концу десятый день голодовки. Я только что закончил мыть посуду после ужина, когда мама снова решила поиграть в «съешь все за две минуты». На тарелке лежало всего несколько кусочков еды. Я понимал, что она снова попытается отобрать ее у меня, как и три дня назад, так что не собирался предоставлять ей такой возможности. Поэтому я схватил тарелку и проглотил все, не жуя. За несколько секунд я очистил тарелку и тщательно вылизал ее.

— Ты ешь, как свинья! — презрительно фыркнула мама.

Я виновато наклонил голову, как будто мне действительно было стыдно. Но внутри я смеялся и повторял: «Выкуси! Говори что хочешь! Я получил еду!»

Пока папы не было дома, мама придумала еще одну игру. Она отправила меня чистить ванную, как обычно строго обозначив временные рамки. Но на этот раз она поставила посреди комнаты ведро со смесью аммиака и отбеливателя и закрыла дверь. Когда мама проделала подобное в первый раз, она сказала, что прочитала об этом в газете и захотела попробовать. Хоть я и сделал вид, что напуган, на самом деле я ничуть не боялся. Я просто не знал, что может случиться. И только когда мама закрыла дверь и запретила мне открывать ее, я начал беспокоиться. Запертая комната стала немедленно наполняться резким химическим запахом. Я упал на четвереньки и уставился в ведро. Оттуда расползалась легкая серая дымка. Стоило мне вдохнуть хоть немного, как меня начало рвать. Горло будто огнем обожгло. Через минуту стало невозможно глотать. Глаза слезились от газа, получившегося в результате реакции жидкого аммиака с отбеливателем. Я жутко разозлился, потому что понял: теперь мне точно не уложиться в срок с уборкой ванной.

Следующие несколько минут мне казалось, что я выкашляю внутренности. Я знал, что мама не пожалеет меня и не откроет дверь. Чтобы выжить, я должен был использовать голову. Я вытянулся на полу и ногой подтолкнул ведро к двери. С одной стороны, я хотел, чтобы оно оказалось как можно дальше от меня, с другой — я хотел, чтобы, открыв дверь, мама тоже получила свою порцию газа. Я свернулся калачиком в противоположном углу ванной, прикрыв половой тряпкой рот, нос и глаза. Перед этим я хорошенько намочил ее в унитазе, не решившись воспользоваться раковиной — вдруг мама услышит? Я дышал сквозь тряпку и наблюдал, как серая дымка стелется по полу. Мне казалось, будто меня заперли в газовой камере. А потом я подумал о небольшом вентиляционном отверстии в полу. Я знал, что вентилятор в нем включается и выключается каждые несколько минут, поэтому прижался к нему лицом и вдохнул столько воздуха, сколько вместили легкие. Прошло около получаса, прежде чем мама открыла дверь и приказала мне вылить содержимое ведра в гаражный водосток, пока я не провонял весь ее дом. Она отпустила меня, но потом я почти час кашлял кровью. Из всех маминых наказаний «газовую камеру» я ненавидел больше всего.

К концу лета маме, судя по всему, наскучило наказывать и мучить меня дома. Однажды, когда я закончил с делами по хозяйству, она отправила меня косить лужайки. Вообще-то, я этим не в первый раз занимался. Весной, во время пасхальных каникул, мама тоже посылала меня косить газоны. Она точно определяла, сколько я должен зарабатывать, и приказывала все деньги отдавать ей. Естественно, у меня ни за что на свете не получалось добыть нужную сумму, поэтому как-то раз от безысходности я стащил девять долларов из копилки маленькой девочки, живущей по соседству. Через несколько часов отец девочки пришел к нам домой. Конечно, мама во всем обвинила меня и вернула ему деньги. А когда он ушел, избивала меня до тех пор, пока я весь не покрылся синяками. Но ведь я всего лишь пытался набрать нужную сумму!