Как все это начиналось

— Капучино, пожалуйста, — говорит Роуз. — И… нет, нельзя. Я и так толстая.

— Вы не толстая. Я беру пирожные с клубникой и сливками.

— Ладно, хорошо. Они так соблазнительны, что невозможно удержаться.

Усевшись за столик, он достает из рюкзака словарь.

— Как вы сказали: «соблаз…нительны»?

— Нет уж! — протестует Роуз. — Если вы намерены погружаться в словарь всякий раз, как я открою рот, мы больше никогда не сможем поговорить.

— Хорошо. — Антон кладет словарь обратно в рюкзак. — Тогда погружаюсь в клубнику и сливки. Это лучший способ поговорить? Разговорный. Видите, я выучил слово «разговорный».

— Пригодится.

— Я учусь у ребят. В квартире, вечером. Они рассказывают, что такое разговорная речь. Что говорят на улице. В основном плохие слова. Неприличные. Но теперь я умею сказать «за тебя, друг» и «увидимся».

— Да, вы далеко ушли от «Диких вещей» и «Паутины Шарлотты», — улыбается Роуз.

— Детская книга, кроссворд, газета, реклама, слова моего племянника… Я учусь во всех местах.

— Повсюду, — поправляет она. — Это разговорное слово, причем вполне приличное.

— Спасибо. Я должен составлять список, вернее два: приличное и неприличное.

— Я составляла списки слов, когда мне было четырнадцать. Я помню: новые слова, взрослые слова, слова, чтобы повоображать.

— Какие это слова?

— Я вам не скажу, — отвечает Роуз. — А то опять появится словарь. Просто мне хотелось произвести впечатление на родителей. А это нелегко, если ты дочь учителей.

— Ваша мама — такая умная учитель. Она учит, а ты не замечаешь, что учишься.

— Учительница, — поправляет она. — Ой, послушайте, но ведь и я учу вас.

Он смеется:

— Вы должны. Я бы делал то же, если вы пробовали говорить на моем языке.

Она вздыхает:

— Вам не кажется… Вам не кажется иногда, что между нами как будто стена, потому что вы не говорите на моем языке, не думаете на нем?

Он смотрит на нее внимательным и долгим взглядом.

— Нет. Нет стены. Где стена?

В сарае все стихло. Вдруг появился Джерри, и вид у него был безутешный.

— Я сделал глупость. Испортил хороший кусок дерева. Ошибся в расчетах.

— Какая досада! Выпей еще чаю, чтобы успокоиться. Да и я бы не отказалась.

Он ушел, потом вернулся с чаем, сел рядом с ней, взял в руки Генри Джеймса.

— Боюсь, совсем не читал его.

— А я пристрастилась, — сказала Шарлотта. — Иногда отхожу, потом снова возвращаюсь. Сегодня почему-то он у меня не идет. Вот что интересно. Отношения с книгой, с ее автором иногда похожи на те, что возникают с людьми в реальной жизни, с друзьями, например.

Она подумала о приятелях Джерри, с которыми была знакома. Алан — с ним зять иногда играл в сквош. Билл, которого он подвозил на спевки хора. Временами заходил еще один однокурсник.

— С друзьями… — Джерри задумался. — У меня они все те же.

— Это делает тебе честь. А мои дружеские чувства нарастали и убывали. Вот сейчас я ощущаю себя виноватой, держу на почтительном расстоянии свою старую подругу.

— У меня их немного, — сказал Джерри. — Вот Роуз — другое дело… Она все время то по телефону с кем-то разговаривает, то встречается с кем-нибудь.

— Таковы женщины, — отозвалась Шарлотта. — Мы больше нуждаемся в откровенности, все рассказываем, делимся одна с другой. Мы любим дружить. Мужчины тоже, но как-то по-другому.

У Джерри сделался встревоженный вид, как будто он вступил на опасную территорию.

— Возможно, вы правы.

— Вот о чем вы разговариваете… с Аланом, например, или с Биллом?

— А-а, да не знаю… — Последовало явное замешательство. — Текущие дела, всякое такое. О работе иногда. О крикете, если в это время играют.

— Вот именно. Конкретные темы. Практические. Мужчины серьезнее женщин. Дамские разговоры довольно беспорядочны и куда более доверительны.

— Это касается некоторых мужчин, — уточнил Джерри. — И далеко не всех женщин.

— Конечно! Слишком грубое деление. Карикатура. Но все же что-то в этом есть.

— Беспорядочны…

— Да, разговор ради разговора. Непродуманный.

— Очень многие мужчины, которых я знаю…

Шарлотта засмеялась:

— По-моему, я завела тебя, Джерри. Ну что ж, ты хотя бы отвлекся от плотницкого дела. И все это получилось из-за Генри Джеймса.

Он снова взял книгу в руки.

— Кто такая Мейзи?