Девушка, которую ты покинул

— Как хорошо, что ты рядом, Софи, — сказала она, осматривая перевязанную руку.

Несмотря на все выпавшие на ее долю несчастья, в ней осталось что-то от женщины, знакомой мне по Сен-Перрону.

— В жизни еще так не радовалась встрече с другим человеком, — вытерев ей лицо чистым носовым платком, ответила я и не покривила душой.

Мужчин отправили на работы. Я издалека наблюдала за тем, как они сначала стоят в очереди за лопатами и кирками, а потом колонной уходят в сторону горизонта, откуда доносился весь этот адский шум.

Я мысленно помолилась за благополучное возвращение нашего благодетеля-француза, а затем, как всегда, — за Эдуарда. Тем временем женщин повели в сторону железнодорожных вагонов. При мысли о предстоящем мучительном путешествии у меня екнуло сердце, но я тут же взяла себя в руки. А вдруг нас с Эдуардом разделяет всего несколько часов езды? И быть может, именно этот поезд отвезет меня к нему.

Я безропотно забралась в вагон, который оказался гораздо меньше предыдущего. Но похоже, немцы рассчитывают на то, чтобы загнать туда всех женщин. И те, тихо переругиваясь между собой, пытались хоть как-то рассесться. С большим трудом я нашла для Лилиан свободное место на скамье, запихнула под нее сумку, которую берегла как зеницу ока, усадила Лилиан, а сама устроилась возле ее ног. Рядом разорвался снаряд, кто-то истошно закричал — и поезд потихоньку тронулся.

— Расскажи мне об Эдит, — попросила Лилиан, когда мы отъехали от станции.

— Она в добром здравии, — ответила я, стараясь придать голосу уверенности. — Хорошо кушает, крепко спит и не отходит от Мими. А еще души не чает в малыше, и он ее тоже обожает.

Лилиан слушала мой рассказ о том, как живется ее дочери в Сен-Перроне, с закрытыми глазами. И непонятно было, то ли это от облегчения, то ли от горя.

— Эдит счастлива?

— Конечно, она еще совсем ребенок и скучает по маме, — стараясь говорить беззаботно, ответила я. — Но в «Красном петухе» она в безопасности.

Что еще я могла сказать? Она теперь знает все, что нужно знать. Я не стала говорить о ночных кошмарах, что мучают Эдит, о ее горьких слезах, когда она всю ночь напролет зовет свою маму. Лилиан была далеко не глупа и наверняка сердцем чувствовала правду. Когда я закончила свой рассказ, она отвернулась и стала молча смотреть в окно.

— Но, Софи, как ты попала сюда? — через какое-то время спросила она.

Наверное, ни один человек на свете не смог бы понять меня лучше, чем Лилиан. Я вгляделась в ее лицо, по-прежнему страшась открыть правду. Но соблазн снять груз с души и разделить его с кем-то еще был слишком велик.

И я рассказала ей все. Рассказала о коменданте, о ночи, что провела в казарме, о сделке, которую ему предложила. Она окинула меня долгим взглядом. Но не сказала, что я наивная идиотка, что мне не следовало ему верить, что моя неспособность угодить коменданту обернется для меня неминуемой смертью или, еще хуже, гибелью тех, кого я любила.

Она вообще ничего не сказала.

— Я действительно верю, что он выполнит свои обязательства. Верю, что он соединит меня с Эдуардом, — произнесла я, вложив в свои слова всю веру, которая у меня еще оставалась.

Тогда она протянула здоровую руку и нежно сжала мне пальцы.

Уже в сумерках поезд, проезжая через небольшой лесок, со скрипом остановился. Мы думали, что он постоит и пойдет дальше, но, к явному недовольству женщин, многие из которых только-только прикорнули, дверь в конце вагона неожиданно отъехала в сторону. Я тоже задремала и проснулась от голоса Лилиан прямо над ухом:

— Софи, просыпайся! Просыпайся!

В проходе стоял один из конвоиров. Я не сразу поняла, что он выкликивает мое имя. Вскочив на ноги, я взяла сумку и знаком велела Лилиан не отставать.

— Karten, — пролаял немец.

Мы с Лилиан протянули ему удостоверения личности. Он сверился со списком и махнул рукой в сторону грузовика. И под разочарованный шепот оставшихся женщин дверь за нами закрылась.

Нас с Лилиан подтолкнули к грузовику. Я чувствовала, что она начинает отставать.

— Что такое? — спросила я.

Меня удивило явное сомнение, написанное на ее лице.

— Не нравится мне все это, — оглянувшись на уходящий поезд, прошептала она.

— Все хорошо, — уверенно сказала я. — Полагаю, нас выделили из общей массы. И наверняка благодаря коменданту.