Город падших ангелов

– Нет, Клэри наверху, истекает кровью. Я не сказала сразу, потому что люблю нагнетать саспенс.

Джейс, опомнившись, отпустил ее:

– Клэри здесь?

– Наверху, – повторила Изабель. – Отдыхает…

Джейс, не дослушав, выбежал из Святилища. Глядя ему вслед, Изабель покачала головой.

– А чего ты от него ждала? – произнес Саймон.

Какое-то время Изабель молчала. По ходу дела, твердо решила его игнорировать.

– Ежу понятно, – ответила она вдруг. – Просто хотелось бы знать, что у них с Клэри за беда.

– По-моему, они и сами не знают.

Изабель беспокойно прикусила нижнюю губу. В этот миг она словно помолодела, и вместе с тем на лице у нее отразилась непривычная внутренняя борьба. Что-то с ней происходит. Саймон терпеливо дожидался, пока Изабель обернется к нему.

– Не дай бог мне такого. Идем, поговорить надо.

И она зашагала по направлению к дверям в Институт.

– Серьезно, что ли?!

Изабель посмотрела на Саймона испепеляющим взглядом:

– Прямо сейчас – да. Правда, не обещаю, что настроение продлится долго.

Саймон примирительно поднял руки:

– И мне надо поговорить с тобой, Из. Только мне в Институт нельзя.

Между бровей Изабель залегла тонкая складка.

– Это еще почему? – Осекшись, девушка глянула на двери, на Саймона, на Камиллу, снова на Саймона. – А… да, вспомнила. Как же ты сюда прошел?

– Телепортировался. Джейс говорит: здесь есть коридор и несколько дверей, ведущих наружу. Для вампиров.

Саймон указал на узкую дверь в нескольких футах от него. Дверь была заперта на ржавую задвижку, и, судя по всему, этим выходом давно не пользовались.

Пожав плечами, Изабель согласилась:

– Пошли.

Заскрежетала щеколда. С нее легким красноватым облачком слетели хлопья ржавчины. За дверью оказалась небольшая комната с голыми каменными стенами, вроде монастырской ризницы: несколько дверей, ведущих, скорее всего, наружу; никаких окон; застоявшийся холод, от которого Изабель в коротком платьишке вздрогнула.

– Послушай, – сказал Саймон, решив, что бремя вины обязывает его начать разговор первым. – Мне правда очень жаль. Невозможно простить…

– Согласна. Раз уж ты начал, объясни: в честь какого праздника ты тусуешься с типом, заразившим Майю ликантропией?

Саймон как можно беспристрастнее пересказал историю Джордана. Важно объяснить Изабель, что он не знал, кто такой этот Джордан, и что сам Джордан раскаивается в содеянном.

– Не то чтобы он теперь белый и пушистый, просто…

«…Просто все мы совершаем ошибки», – хотел закончить Саймон, но про Морин он рассказать не может. Только не сейчас.

– Знаю, – ответила Изабель. – И про Волчьих стражей я слышала. Если они приняли в свои ряды Джордана, значит, парень – не фигня какая-нибудь. – Она пристально посмотрела на Саймона. – Впрочем, это не объясняет, на кой ляд тебе защитник. Есть же… – Она указала Саймону на лоб.

– Я не собираюсь терпеть покушения до конца дней своих и чтобы Печать рвала на части каждого неудачника. Хочу знать, зачем на меня нападают. Джордан предложил помочь с расследованием. Джейс тоже.

– Думаешь, Джордан и правда тебе помогает? Конклав может повлиять на стражей, и если хочешь – заменим Джордана.

– Да, – нерешительно ответил Саймон. – Джордан и правда помогает. А на Конклав все время полагаться нельзя.

– Ладно. – Изабель привалилась спиной к стене. – Ты никогда не задумывался, почему я так отличаюсь от братьев? В смысле, от Алека и Джейса.

Саймон удивленно моргнул:

– Отличаешься? Помимо того, что ты девушка, а они… нет?

– Ты не так понял, болван. У моих братьев нет проблем с личной жизнью, они влюблены. Типа, навечно. Для них все ясно: Джейс любит Клэри так, как больше никого не полюбит. У Алека то же самое. Макс… Не знаю, как обстояли бы дела у него, но мелкий всем доверял. Я же не верю никому.

– Все мы разные, – как можно участливее произнес Саймон. – Это не значит, что другие счастливей тебя…

– Еще как значит! По-твоему, я слепая? – Изабель окинула Саймона тяжелым взглядом. – Ты ведь знаешь моих родителей.

– Не особенно. – Ни Роберт, ни Мариза не горели желанием знакомиться ближе с кровососущим ухажером дочери, и чувство Саймона, будто он – очередной нежеланный кандидат, лишь усиливалось.

– Они оба состояли в Круге. Правда, отец никогда полностью не разделял идей Валентина, присоединиться к нему предложила мать. Когда членов Круга объявили вне закона и родители поняли, как испортили себе жизнь, отец во всем обвинил ее. Но родился Алек, на подходе была я, и потому отец не ушел из семьи. Когда Алеку исполнилось девять, отец встретил кое-кого.