Тустеп вдовца

Она слегка приподнялась, чтобы стянуть рубашку через голову, снова прижалась ко мне, и теперь ее тело показалось мне гораздо более горячим, почти лихорадочным. Ее спина покрылась гусиной кожей.

Мы катались по кровати Леса Сент-Пьера, всякий раз отбрасывая в сторону те части одежды, которые нам удавалось снять. Как мне кажется, когда мы избавились от ее остатков, Эллисон перестала плакать. Ее тело было необычайно горячим, за исключением кончиков пальцев, холодных как лед.

Между нами словно родилось молчаливое соглашение: мы должны непрерывно двигаться, не обязательно неистово, но постоянно. Любая остановка приведет к размышлениям, а размышления ничего хорошего не принесут. Мы по очереди вдавливали друг друга в скользкую неровную поверхность матраса, и от булавочных уколов вискозы у нас чесались спины. В комнате работал кондиционер, но мы быстро вспотели и стали издавать разные звуки; впрочем, нам было все равно. В какой-то момент мы скатились с постели, я помню боль в локте, но и это не имело значения. Мы подвинулись и сели лицом друг к другу — подбородок Эллисон оказался на одном уровне с моим ртом, а ее ноги сомкнулись у меня на пояснице. Она крепко обхватила меня руками и ногами, спрятала лицо на моей шее и тихонько задрожала, словно снова расплакалась. Я сделал резкий вдох, и мое тело начало двигаться в такт с телом Эллисон, пока я не услышал, как она пробормотала:

— Пожалуйста… ну, ладно, ладно.

Мы замерли, ощущая дыхание партнера, пока наши легкие не заработали в более медленном ритме, и пол под ногами не показался холодным. Наши тела разъединились — так отстает воск от поверхности, на которую тот упал.

Эллисон уперлась носом в мою щеку и потерлась об нее, но уже в следующее мгновение ее губы нашли мои. Когда я поцеловал ее во второй раз, мои губы коснулись ее зубов.

— Когда ты сказал: «Давай, сделаем что-нибудь конструктивное», мистер Наварр…

— Заткнись.

Она рассмеялась, отодвинула от меня лицо и легонько прижала мои уши.

— Но мы ничего такого не сделали.

— Конечно, нет.

Она снова поцеловала меня.

— И ты все еще должен мне пятьдесят тысяч долларов.

— А ты просто пытаешься получить деньги.

И мы еще некоторое время демонстрировали друг другу всю силу взаимного презрения.

В какой-то момент я приоткрыл глаза и увидел в дверном проеме горничную-латиноамериканку, но когда я раскрыл их пошире, оказалось, что та уже исчезла. Осталось лишь видение: скучающие глаза немолодой женщины на неподвижном лице. Пожалуй, в них было больше раздражения, чем смущения, — голые гринго на полу пустой спальни, глупо хихикающие и шепчущие друг другу: «Я тебя ненавижу». Может быть, для горничной мы представлялись предметами мебели, от которых она бы с удовольствием избавилась, когда дом перейдет к более респектабельным хозяевам.

Глава 52

— «Ауди» мне нравилась больше, — сказала мне Эллисон.

Мы сидели в «Фольксвагене» с поднятым верхом и открытыми окнами, но так и не дождались освежающего движения ветерка. Воздух был густым, серым, влажным и теплым. На складе, находившемся на противоположной стороне улицы, не происходило ничего интересного.

— Что это? — спросил я. — Номер семь?

— Пять, — поправила она, приподнимая темные очки. — Просто кажется, что семь.

Я забрал у нее список адресов, фотокопию документа, который мы нашли в лодке Сент-Пьера, и просмотрел страницу. Двадцать три адреса только в Сан-Антонио. Если мы будем действовать с такой скоростью, то и пятница пройдет, прежде чем мы проедем по всем адресам, не говоря уже о том, чтобы найти способ проникнуть внутрь и выяснить, появятся ли у нас улики против Шекли. Сэм Баррера мог мобилизовать оперативников своего агентства и проделать работу за один день, если бы не необходимость соблюдать законы. Сэм Баррера может отправляться в ад.

До сих пор по указанным адресам мы обнаруживали склады или стоянки грузовиков. Далеко не на всех воротах имелись надписи «Пейнтбраш энтерпрайзес», но у меня возникло подозрение, что Тилден Шекли и его друзья из Люксембурга тем или иным образом имели к ним отношение.

Рядом с каждым адресом стояла дата. Мы с Эллисон начали поиски с ближайшей и дальше двигались вперед. Сейчас мы добрались до 5 ноября, до которого оставалось четыре дня. Участок располагался в индустриальном районе, где сходились Накодочес и Перрин-Бейтел — в соответствии с творческим мышлением техасцев получившем название Нако-Перрин.