Лихо ветреное

Как Зоя сегодня до дому добираться будет? Серенькой сегодня нет, Серый свою Томку еще утром в Москву повез, что-то для ее стоматологии закупать. Ну, Макаров там, он теперь всегда там, рядом с Катькой. Они Зою проводят. Как раз сейчас она танцевать начинает. И наверняка — полный зал, несмотря на бурю… Хоть бы уж не случилось ничего, ведь и правда буря настоящая, даже за ливнем слышно, как ветки деревьев трещат.

И тут зазвонил рабочий мобильник. Ну вот, накаркал…

— Паш! — заорал в ухо испуганный голос Макарова. — Зоя у тебя? Нет?! Она к тебе поехала! У нее что-то случилось!

— Тихо, — сказал Павел, почувствовав, как тяжело и больно ухнуло сердце. — Володь, давай по порядку. Что случилось? Когда? Зоя сейчас разве не танцует?

— Не танцует! — несколько тише, но еще испуганней ответил Макаров. — Прибежала за пять минут, бросила все — и прическу, и шаль, — спросила, где ты, деньги у меня вырвала — и уехала! Охранники говорят, на какой-то случайной машине! Номер они на всякий случай записали! Сейчас пробивают! Паш, ты мне перезвони, если что! На ней лица не было! Я уже и домой Серым звонил, Елена Васильевна говорит, что у них все в порядке… Я ей не стал говорить, что Зоя танец бросила… Лерка танцует… Паш, ты мне перезвони, если что! А то Катька испугалась очень…

Во входную дверь забарабанили, потом затрещал звонок, но барабанить не перестали, случали и звонили одновременно, и Павел кинулся в прихожую, рывком распахнул дверь, увидел Зою и быстро сказал Макарову:

— Володь, Зоя приехала. Все в порядке, попозже перезвоню.

Ничего там не было в порядке. Она молчала, тряслась и смотрела на него с таким ужасом, что он сначала ничего, кроме этого ужаса, и не заметил, почувствовал, что сам заражается этим ужасом, шагнул вперед, схватил ее за плечи, встряхнул и, стараясь говорить как можно спокойней, раздельно спросил:

— Зоя! Что случилось?

— Ты не ранен? — вроде бы удивилась она. — Это не ты?..

— Я? Нет, я не ранен, — тоже удивился Павел. — А почему я должен быть ранен?

Она закрыла глаза, помотала головой, брызги полетели в разные стороны, и тогда Павел заметил, в каком она виде, — мокрая с ног до головы, а этот ее безразмерный плащ не только мокрый, но еще и грязный, а черные ажурные колготки — опять драные, но на этот раз дыры расползаются от голых ступней.

— Девушка! — заорал внизу на лестнице сердитый мужской голос. — Стойте! Мальчик я вам, что ли, бегать тут за вами!

Павел быстро втащил Зою в квартиру и шагнул на площадку, навстречу мужику, который гнался за Зоей. Мужик, пыхтя и отдуваясь, дотопал до площадки, увидел Павла в раскрытой двери и протянул к нему руки. В каждой руке у него было по одной туфле на ужасающей платформе и с еще более ужасающими каблуками. Павел смотрел непонимающе.

— Такси, — тихо сказала Зоя за его спиной.

— Я не такси! — сердито крикнул мужик. — Сколько говорить можно? Ну, довез и довез, раз такое дело… А чужая обувь мне в машине не нужна. Бегай тут за ней под дождем…

Он сунул Зоины туфли Павлу в руки, повернулся и потопал вниз, сердито чертыхаясь на ходу. Павел посмотрел ему вслед, посмотрел на лужу, натекшую на лестничной площадке с Зоиного плаща, посмотрел на туфли в своих руках, ничего не понял, вернулся в квартиру, захлопнул дверь, бросил туфли под вешалку и обернулся к Зое. Она стояла, неловко прижавшись плечом к стене, обхватив себя руками, тряслась и глядела на него уже вроде бы не с ужасом, но все равно с не прошедшим еще страхом. И с некоторым недоверием. На полу в прихожей с ее плаща тоже уже натекла лужа.

— Ну, все, — успокаивающе заговорил Павел, опять осторожно беря ее за плечи и пытаясь оторвать от стены. — Все хорошо… Сейчас ты разденешься, в горяченькой водичке посидишь, чайку попьешь, успокоишься и все мне расскажешь…

Она послушно шевельнулась в его руках, качнулась, отделилась от стены и спросила без выражения:

— Что расскажу?

— Что захочешь — то и расскажешь, — тихо говорил он, стаскивая с нее насквозь мокрый и грязный плащ и бросая его на пол. — Что случилось, и чего ты так испугалась, и почему кинулась в такой ливень ко мне…

Она безвольно позволяла ему раздевать себя, поворачивалась, поднимала руки, а сама все время пристально рассматривала его лицо, и руки, и плечи, даже один раз заглянула куда-то за ухо, забавно вытянув шею и скосив глаза.

— Так ты правда не ранен? — опять спросила она с недоверием. — По телевизору показывали… Сказали — получил ранение… А ты бежишь, а сам весь в крови…