Бен приподнял свои темные брови.
— Он обошелся с тобой потрясающе?
— Не совсем, — сказала Джинни. — Но я работаю над этим.
Кашель Бена очень напоминал смех, который он старался замаскировать. В этот момент полотнище шатра открылось, и вошел домашний эльф, неся на подносе фрукты, хлеб и сыр.
Неожиданно осознав, что она умирает от голода, Джинни набросилась на еду. Когда она снова подняла глаза, Бен так и продолжал смотреть на нее, и между бровями была видна слабая морщинка беспокойства.
— Я не понимаю, почему тебе нужна армия, — сказал он. — Я хочу сказать, конечно, солдаты, которые сражались на Войне, все еще здесь, и мы можем собрать армию прямо сейчас, если будет нужно, но что это даст тебе? Ведь мы здесь, в нашем времени.
— Я думала, что я могла бы перенести их, — ответила Джинни, глядя на Бена в упор. — Ключ Хельги, вот этот Хроноворот, очень могущественный. Если бы я могла одолжить у тебя армию, то я уверена, я смогла бы перенести их всех в мое время. Я не могу объяснить тебе, откуда я это я знаю, но я смогла бы.
Но Бен только качал головой, и сердце Джинни упало, когда она поняла, что он вовсе не заинтересован ее предложением, а потрясен.
— Джинни, нет…
— Я знаю, что я прибыла сюда почти на восемь лет позднее, чем рассчитывала, но я думаю, я знаю, что я сделала не так, я могу исправить это, сделать, чтобы это сработало теперь…
— Дело не в этом! — Бен вскочил и уперся руками в стол, наклонившись вперед. — Сущность времени — вот что беспокоит меня, — продолжил он, не глядя на нее. — Джинни, если ты переносишь людей в будущее, ты забираешь их из их собственного времени. Что, если они умрут там? И что, если в результате их смерти люди, которые должны были родиться, никогда не будут рождены? Хельга часто рассказывала о парадоксах времени. Именно это ты и сотворишь.
Результатом может оказаться измененное будущее, будущее, в котором ты или твои друзья никогда не рождались.
Бен покачал головой. Его глаза были полны сожаления и печали.
— Мне так жаль, — сказал он, — что я не могу тебе помочь.
Они сидели плечом к плечу на полу камеры из адмантина, так же, как Гарри сидел раньше с Гермионой и Роном. И к удивлению Гарри, присутствие Драко странным образом успокаивало точно так же. Он бы никогда не подумал, что близость к Драко Малфою может принести облегчение. Как все изменилось.
— Плачу Кнут за твои мысли, Поттер, — сказал Драко, который сидел, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.
— Я хотел бы знать, все ли еще у тебя бывают эти неожиданные порывы убить меня, — отозвался Гарри. — Не то, чтобы я осуждал тебя за это, — он усмехнулся. — Но я мог бы послать тебя за бронежилетом с асбестовым покрытием, просто ради безопасности.
Драко наморщил лоб в недоумении.
— Чего?
— Ничего. Неудачная шутка. Но я серьезно спрашивал по поводу моего убийства.
Драко покачал головой.
— Нет.
— Нет? Это просто пропало?
— Ага, — Драко пожал плечами, явно не собираясь вдаваться в подробности. — С того момента, когда мы сразились с мантикорой. Я не знаю, почему. Просто еще один пункт в длинном списке вещей, которые не имеют никакого смысла.
Наступило молчание, в течение которого, похоже, оба мальчика погрузились в свои мысли.
Наконец, Гарри вздохнул.
— Знаешь, я уже немного устал от всего этого «иди туда, стой здесь, жди, пока неминуемо не придет зло и не убьет тебя». Не то, чтобы я уже умер, но это просто вопрос времени. Я хочу делать что-нибудь.
— Перестань, Поттер. Где твое чувство тайн и приключений? Я имею в виду, что я уже умирал.
Это было не так уж плохо.
Гарри безучастно смотрел, как Драко крутит меч в руках. Свет отражался на резной поверхности меча.
— Ты пытаешься меня подбодрить?
— Ни в коем случае. Даже не мечтай об этом.
— Хорошо. Потому что, когда ты делаешь это, у меня наступает депрессия.
— В таком случае, позволь мне напомнить, что Слитерин, вероятно, приготовил для тебя чтонибудь действительно ужасное. В смысле, он говорил, что он использует все средства, чтобы уничтожить род Гриффиндора. Думаю, что это означает, что он собирается пойти дальше, чем словесные оскорбления и неприятные фигуры речи.
Неожиданно Гарри выпрямился.
— К черту все это сидение здесь и ожидание. Давай делать что-то. Давай займемся чем-нибудь.
— Займемся чем? Человеческими жертвоприношениями?