Время зверинца

— Еще есть время, но думай быстрее, — сказала она сыну утром, за несколько часов до свадьбы.

Она уже сделала макияж и была наполовину одета, расхаживая по комнате в короткой комбинации и берете со стальной антенной. По такому случаю она приобрела новый мундштук слоновой кости, из которого уже торчала, попыхивая, электронная сигарета.

Отец Гида ходил следом с остальной ее одеждой, переброшенной через руку.

— Есть время для чего, ма?

— Чтобы дать задний ход, если ты не уверен, что будешь с ней счастлив.

Именно для таких моментов мне хотелось сделать Гида писателем, чтобы он мог с полным на то основанием повторить мои слова, сказанные маме в сходной ситуации:

— Счастлив? Романисты не бывают счастливыми. Я ввязался в это только затем, чтобы собрать материал для будущей книги. А счастье — ну его к черту!

Мелкий Гид получил удовольствие от свадебной церемонии, даже не будучи писателем. За пять минут до намеченного выступления Гида перед гостями Валери схватила его за руку и увлекла в женскую уборную, где предалась с ним любовным утехам. Не только оральному сексу, а утехам по полной программе.

Вместе с благодарностью пришло удивление. Неужели она спланировала это задолго до свадьбы? И не потому ли она отказалась надевать белое платье? Что она за штучка, эта женщина, на которой он только что женился?

И что за штучка эта его теща, небрежно чмокнувшая Мелкого Гида в обе щеки по завершении обряда?

— Итак, — сказала теща, улыбаясь.

Выглядела она шикарно, а перья в огненной прическе придавали ей сходство с большой хищной птицей из амазонских джунглей.

— Итак, — молвил Гид в свою очередь.

— Итак, я не столько потеряла дочь…

Он ждал продолжения: «…сколько получила — что?» Ну же, скажи это, Полина. Что ты получила?

Любовника? Эротические перспективы? Приглашение в ад? Не забывайте, что в тот момент он был пьян.

Он раскрыл глаза так широко, как это только было возможно для человека, недавно совершившего свой первый официально-супружеский половой акт в кабинке женского туалета. Ну же, Полина, скажи ему, что ты получила взамен?

Теща снова чмокнула его в горячую щеку.

— Нахального мартышонка, — сказала она.

17. БЫЛЫЕ ГОДЫ

Его горячая щека!

Довольно! Отвали, Малыш Гиддинг! Пора тебе жить своей жизнью.

Очень трудно выдерживать повествование в третьем лице, когда у тебя голова идет кругом от воспоминаний. Очень трудно быть таким альтруистом. Писатель вроде меня, как правило, начинает испытывать дискомфорт от затянувшегося расставания с первым лицом уже после пары параграфов, написанных им от третьего.

Он, ему, его… К чему нужны эти местоимения, если есть я, мне, мое?

Ванессе (в данном случае моей Ванессе) в начальный период нашего супружества (нашего супружества) нравилось дразнить и третировать меня сексуально. И ее мама, Поппи, наверняка была к этому причастна, в чем-то ей подыгрывая и что-то от меня утаивая (думаю, все же больше утаивая, чем подыгрывая).

Возможно, помогая дочери надо мной издеваться, Поппи таким образом мстила дипломату невысокого ранга, который развелся с ней из-за репетиций Брамса со скрипачом, фотографировавшим ее обнаженной в обнимку с виолончелью. И потом, это мог быть своего рода примирительный жест в адрес Ванессы, которую она против ее воли затащила в Вашингтон и для которой она не смогла найти достойного отчима. Так что я был удобным мальчиком для битья, совместное избиение которого сплачивает бьющих. Мать и дочь развлекались эпатажными прогулками под ручку по улицам тихого провинциального городка, эффектно покачивая и порой со смехом стукаясь бедрами, слыша позади себя восхищенный мужской свист и забавляясь мыслями о том, каково их мужу и зятю быть свидетелем всего этого.

Изменяла ли мне Ванесса? А если да, поощряла ли эти измены Поппи, при этом сама готовясь изменить мне еще до того, как я изменю с ней Ванессе? Целое нагромождение измен — такое под силу вытерпеть лишь писателю или извращенцу. Мелкий Гид, успешный торговец и незадачливый комедиант, этого не пережил бы. Ну а я — я собирал материал.

Преподаватели «ыглышкой лытры» — прононс Филиппы здесь как нельзя более к месту — уничижают романистов, приписывая им сентиментальные склонности. Так случилось, что после полутора десятилетий брака с Ванессой именно этот вопрос я обсуждал с Филиппой в австралийском винограднике сразу после нашего литературного секса.